– Я уверен в этом, господин офицер. Незнакомец вздрогнул.
– Вы служили в военной службе? – спросил он.
– Да, господин офицер, я был артиллерийским солдатом.
– Друг мой, – сказал офицер (это был действительно офицер), – если я потребую от вас услуги, которая не идет вразрез с вашими обязанностями, окажете ли вы мне ее? Я офицер, вы угадали.
– Да, если только для этого я не должен покинуть свой пост.
– О, конечно, нет!
– В таком случае, господин офицер, я к вашим услугам. Незнакомец отвел Мартина на несколько шагов и шепотом спросил его:
– Кому принадлежит этот замок, возвышающийся на вершине утеса?
– Генералу, барону де Рювиньи.
– Он дома?
– Нет, генерал в Париже.
– А… баронесса? – спросил офицер с дрожью в голосе.
– Баронесса в Рювиньи.
– Вы знаете ее?
– Знаю ли я ее? – пробормотал стражник. – Ах, бедная, дорогая госпожа, она благодетельствует моим детям.
– Ну, – продолжал офицер, – так окажи услугу мне и ей.
– Ей? О, приказывайте скорее, господин офицер.
– Передайте ей письмо.
– Когда?
– Сегодня вечером.
– Сейчас?
– Да, и отдайте ей его без свидетелей.
– Будет исполнено, господин офицер. Незнакомец хотел вместе с письмом сунуть и кошелек в руку надсмотрщика, но тот гордо отказался.
– Нет, нет, – сказал он, – не надо. Я и так слишком обязан госпоже…
– Идите же скорее, я подожду вас здесь, – сказал незнакомец упавшим голосом.
Мартин быстро поднялся по тропинке, в конце которой находилась лестница, ведшая к площадке.
Наступила холодная нормандская ночь. Замок де Рювиньи почти исчезал в ночном тумане; слуги барона собрались вокруг очага громадной кухни, где за стаканом сидра рассказывали страшные истории прошлых времен. Марта по обыкновению сидела на террасе, склонив голову на руки, и слушала плеск волн, который, как нельзя более, подходил к ее грустному настроению.
Она заметила в вечернем тумане на море лодку, направлявшуюся к берегу, и хотя это зрелище не было ново для нее, но какое-то странное волнение охватило ее, и, невольно подчинившись необъяснимому чувству симпатии, она пристально следила за маленьким суденышком, которое бешеная волна каждую минуту могла разбить об утесы скал.
Наконец оно причалило к берегу… Марта вздохнула свободно. Ночной туман скрыл весь берег, где воцарилась такая тьма, что бедная женщина не могла разглядеть, сколько человек находятся в лодке. Она увидела только спустившегося к ней Мартина; шум морских волн мешал ей слышать то, что происходило на берегу.
Скоро до ушей ее долетел шум шагов, и она, всмотревшись пристально, увидела человеческий силуэт на нижней ступеньке лестницы, ведущей к террасе. Марта вздрогнула; сердце ее забилось от какого-то предчувствия. Не привезла ли эта лодка какого-либо известия ей? Стражник Мартин стоял перед нею с кепи в руках. Бравому солдату его доброе сердце подсказало, что он несет молодой женщине одно из тех неожиданных известий, которые иногда заставляют умереть от счастья, и потому в продолжение пяти минут, во время которых он поднимался со скалы на террасу, он придумывал способ подготовить ее к этой неожиданности.
– Это вы, Мартин? – спросила его Марта дрожащим голосом.
– Да, баронесса.
– Вам что-нибудь нужно от меня?
– И да и нет, сударыня.
– Что это значит?
Таможенный стражник сел рядом с баронессой и с почтительной фамильярностью осмелился взять в свою огромную руку ручку Марты.
– Вы так добры, что весь свет должен любить вас. Марта ошиблась, услышав эти слова: она подумала, что Мартин хочет просить оказать ему какую-нибудь важную услугу, и вздохнула свободно.
– У меня есть отец и сестра, – сказала баронесса, не беря своей руки из рук стражника.
– Неужели только эти два существа и любят вас? – спросил он.
– Мой муж… – пробормотала она.
– А еще? Марта вздрогнула.
– Больше никто, – вздохнув, ответила она.
– Сударыня, – прошептал Мартин, все сильнее волнуясь, – я не более как бедняк, но вы были добры к моим детям, как наша святая покровительница Дева Мария, и я убью, как собаку, того, кто не окажет вам должного почтения, но зато я буду нем, как могила, если вам нужен преданный друг.
Марта пожала руку Мартина.
– Друг мой, – сказала она, – у вас благородное сердце, и если бы я нуждалась в поверенном, то, конечно, выбрала бы вас. Но, – прибавила она разбитым голосом, – у меня нет более тайн…
– Сударыня, – умолял стражник, – именем Неба молю вас, скажите мне правду! Любили ли вы когда-нибудь?