Столько лет с тех пор прошло, а как увидел в отдалении серый балахон и глаза из под капюшона багровым сверкающие, так Борху не по себе и стало, мороз по коже, а ноги сами норовят в другую сторону пойти. Как почувствовал, что добром для него встреча с паломниками не закончится. Таки сбылось.
Жизнь стремительно утекала из тела на которое обрушилась многотонная длань монстра в человеческом обличии.
Внезапно Борха как будто молнией ударило. Тело свело судорогой, боль достигла уровня, после которого казалось еще немного — и все… а потом Андрей резко вывалился из чужого мира и заново ощутил себя лежащим на собственной кровати в общежитии Боевого факультета Императорской Академии Магии. При этом Кира пыталась силой разжать его скрюченные пальцы и вытащить из сжатой ладони Черный Камень Души. Отчего-то вокруг отчаянно воняло спиртом. Наконец девушке это удалось и она облегченно вздохнув сказала: «Ни и слава богу. Второе перерождение всего-то за четыре часа прошло. Еще одна смерть и считай Черный Камень Души поглощен».
— В третий раз будет легче, — убаюкивающим тоном успокаивала Кира Андрея, по ходу дела вытирая влажным полотенцем его разгоряченное лицо.
— Почему для усвоения Черного Камня Души нужно три смерти? — задался вопросом Андрей, в голове которого все еще бурлила каша из картинок вымышленной смерти Борха и окружающих реалий. Причем далеко не всегда можно было понять, что из виденного правда, а что иллюзии. Так что на ясность мышления, в нынешнем состоянии, он никак претендовать не мог.
Но то, что картина смерти Борха была иллюзорной представлялось Андрею очевидным. Ну не может обыкновенный человек, пусть даже и профессиональный вор, умирать трижды. Если конечно он не аватар какого-нибудь Мак-Лауда. Осталось все же понять почему таких смертей должно быть три. Это внезапно показалось Андрею необычайно важным.
— Скорее всего, все дело в том, что тройка это какое-то сакраментальное число. Недаром же Бог троицу любит, а у кошки три ноги. Нет, все же четыре, и сзади у нее длинный хвост, — тут же поправил себя Андрей. — И сторон света три. Север, Юг и Восток. А Запад нам не к чему, потому что там геи и либерасты. Они нас плохому научат.
Определившись со сторонами света, Андрей таки немного пришел в себя и слабым голосом поинтересовался у Киры:
— А где остальные? А почему мы снова в комнате? И почему здесь так пахнет спиртом?
— Фагот уволок в Зенон трупы охранников этой сумасшедшей девки в неприличной одежде…
— Она не девка, она Принцесса, — прервал Киру Андрей, которому отчего-то стало обидно за Благословенную Лилию Хо.
— Подумаешь, принцесса, — возмущенно фыркнула Кира, — Принцессам тем более неприлично в таком виде разгуливать, все свои детородные органы демонстрируя. Посмела бы она в таком виде на глаза Екатерине Великой попасться. Вмиг бы та приказала нахалку на конюшне выпороть. И ни кто не посмотрел бы на то, что она Принцесса.
— К счастью те времена ушли лет триста тому как, — философски отметил Белов. — А что Глаша?
— Баронесса Галина Свен охраняет в артефактном пространстве эту самую вашу Принцесску, и ее двух, пока еще живых телохранителей, — пояснила Кира, всем своим тоном, демонстрировать недовольствие. Чем оно на самом деле было вызвано, Андрей сообразить не смог. Все-таки все еще давало себя знать последствие Второго Перерождения. Но заподозрил, что негативная реакция Киры каким-то образом связана с его попыткой обелить Принцессу.
— Эту девку ни одно мое сонное зелье не берет. Уже трижды просыпалась. А дозу я повышать боюсь, может скончаться. И оставлять ее без надзора не хотелось бы. Пусть и связанной. Уж больно она непростая девка.
Сообразив что многократное повторение «девка» по отношению к Принцессе вовсе не случайно, и та здорово чем-то не угодила Кире, Андрей не стал лезть в бутылку, а смутно вспомнив, что на кушетке в гостиной, пусть и артефактной, ему все же было удобнее лежать, нежели на собственной кровати, просто поинтересовался: ' А мы почему здесь, а не там?'.
Все тем же раздраженным тоном, словно бы по мановению волшебной палочки превратившись из любящей и заботливой мамочки, утиравшей лоб родному сыночку, в злобную тещу, Кира снова возмущенно фыркнула.