Вообще, странно предполагать наличие иностранной ПЛ в мелководном районе, закрытом для плавания всех судов в связи с проведением широко рекламируемых учений Северного флота.
Эта версия совершенно несостоятельна, и ее несостоятельность подтверждена осмотром места разрушения носовой части поднятой АПЛ.
В природе не существует подводного плавающего предмета, способного пробить легкий и прочный корпуса в подволочной (верхней) части носовых отсеков «Курска», с учетом того, что «Курск» получил удар, находясь на глубине 16–18 м.
Комментарий № 3.
Рассуждения о техническом состоянии мин времен Второй мировой войны, выставленных около 60 лет назад и об их способности причинить или не причинить «Курску» такие разрушения, какие он получил при катастрофе, не имеют под собой никакого смысла.
Дело в том, что дрейфующая мина не может поразить ПЛ в подводном положении, т. к., сорвавшись с минрепа, она дрейфует на поверхности моря.
Дня того чтобы подорваться на плавающей мине и получить разрушение в районе носовой надстройки (там, где имеет пробоину «Курск»), лодка должна всплыть под миной так, чтобы поднять ее на палубу носовой надстройки.
Допуская возможность принятия мины на носовую надстройку, мы допускаем возможность непреднамеренного всплытия «Курска» во время атаки на глубину 2–3 м, т. е. на глубину полупозиционного положения (верхняя палуба надстройки находится на уровне моря, ограждение рубки — частично над водой).
Ситуация «выбрасывания лодки на поверхность» может иметь место во время всплытия на перископную глубину во время штормовой погоды.
При учениях с надводными кораблями «выбрасывание лодки на поверхность» создает опасность попадания лодки под таранный удар надводного корабля.
Комментарий № 4.
«Зарегистрировать этот объект было невозможно». Эта фраза — очень серьезное обвинение действующим на учении силам. Она заключает в себе большой смысл.
Из нее следует, что четыре надводных боевых корабля, являвшихся объектом атаки для К-141, корабли охраны района их действий, корабли поиска и подъема торпед не смогли зарегистрировать ни посторонних подлодок, ни надводных судов, ни взрывов какого-либо боеприпаса в районе совместных с лодкой действий, ни, наконец, присутствия самого «Курска».
Вряд ли это свидетельствует о полном несоответствии уровня технической и боевой подготовки сил, допущенных к учениям.
Скорее, это связано с фактическим отсутствием в районе иностранных ПЛ и отсутствием таких явлений, как взрывы на поверхности моря и под водой — как отдельных мин времен Второй мировой войны и отдельных торпед, так и торпедного боекомплекта в целом.
Вывод: 19 августа расследование причин катастрофы перестало быть проблемой научно-технической, юридической и нравственной.
19 августа 2000 г. начальник штаба Северного флота М. Моцак сделал заявление:
«В районе учений находилось три зарубежные АПЛ, среди которых была и британская, т. к. Баренцево море — район разведки британских ВМС. В результате удара сдетонировали 3–4 единицы боезапаса, находившиеся на подводной лодке мощностью 1–2 т тротила.
Мы работаем над этой ситуацией тоже с первого дня. И соответствующие задания, указания по разработке подъема уже даны».
Руководство ВМФ отстояло свою версию причин катастрофы. Дальнейшие дебаты на эту тему были прекращены. «Курск» протаранен одной из трех зарубежных подлодок, находившихся в районе учений, и погиб от детонации торпед как последствия столкновения.
На этих версиях, бездоказательных и безапелляционных, но приемлемых для Государственной комиссии, дебаты о причинах и обстоятельствах катастрофы «Курска» были прекращены до подъема АПЛ на поверхность.
Пробоина — свидетель и вещественное доказательство катастрофы — пока существует и еще может раскрыть тайну.
Не думаю, что «спорщики» упустили из вида, что имелся пока еще молчаливый свидетель разрушения прочного корпуса, приведшего к затоплению корабля и гибели всех находившихся на «Курске» моряков.
Искушенные в подобных ситуациях люди понимали, что они существуют — молчаливые свидетели происшествия, которые рано или поздно дадут свои неопровержимые свидетельские показания. Это причиненные кораблю пробоины в легком и прочном корпусе и разрушения окружающих конструкций погибшей АПЛ.
Они могут рассказать конкретно о том, что причинило кораблю катастрофические разрушения:
Был ли это взрыв, и если был, то где — внутри прочного корпуса или снаружи?
Если это был удар наружного «предмета очень большого тоннажа», то могла ли нанести такие разрушения ПЛ? Если могла, то имела ли она возможность уйти из района происшествия? Если это надводный корабль, то об этом тоже расскажет тот же свидетель…
Все это будет неизбежно, но при условии, если свидетель доживет до допроса — если лодка будет поднята на поверхность, и при этом район пробоины будет сохранен в неприкосновенности.
Пробоина и разрушенные конструктивные элементы в районе пробоины — это неоспоримые вещественные доказательства. Они многое могут рассказать экспертам-криминалистам: и о марке чужого металла и краски, и о наличии или отсутствии взрыва, и о типе взрывчатки, и о многом другом, о чем, может быть, не желали знать причастные к катастрофе люди, инспирирующие мнение о том, что погибший корабль нужно оставить на грунте.
Вот, наверное, поэтому практически сразу после катастрофы появились слухи о возможном отрезании I отсека и оставлении его на грунте на неопределенное время.
Но простое оставление I отсека на грунте — это только отсрочка, а это не всем нравится.
Вот поэтому можно не сомневаться: если будут отрезать, то линия реза пройдет через пробоину, но еще до начала этой операции пробоина, искромсанная «для удобства отрезания», превратится в матоинформативную огромную дыру и перестанет быть вещественным доказательством произошедшей трагедии.
Так все и получилось: решение о предварительном отрезании отсека, усложняющее операцию подъема, было принято без каких-либо инженерных расчетов.
Нашлось и обоснование: в районе I отсека имеется повреждение прочного корпуса, поэтому при подъеме он может отвалиться, что может привести к потере устойчивости и падению основной части корабля на грунт; в I отсеке нахолится торпедный боезапас в торпедных аппаратах и на стеллажах, и при падении отломившейся части может произойти взрыв.
Без комментариев было оставлено заявление адмирала В. Попова об отсутствии торпед в 1 отсеке, а также утверждения кораблестроителей и специалистов по судоподъему, что повреждение прочного корпуса в носовой части АПЛ столь незначительно по размеру, что исключает опасность падения отсека.
В последнее время почему-то все чаще стали звучать сомнения: станут ли вообще известны причины и обстоятельства нанесения К-141 смертельных повреждений?
Время показало: вполне возможно, что расследование трагедии «Курска» пойдет по варианту приостановленного в январе 1998 г. расследования причин катастрофы глубоководной АПЛ К-278 «Комсомолец», которое до сих пор лежит в военной прокуратуре, не востребованное руководством ВМФ и неизвестное плавсоставу Подводных сил России.
Прокуратура явно упустила время, когда нужно было запретить производство каких-либо манипуляций с пробоиной, предписать сохранить ее в неизменном виде. Следственные работники (после соответствующей подготовки) могли бы лично обследовать пробоины «Курска» еще до его подъема с борта обитаемого подводного аппарата и зафиксировать состояние разрушенной части корабля, а не пользоваться информацией «из вторых рук»…