Что касается взаимоотношений между римлянами и многочисленными галльскими племенами, то они в разное время были разными. Так, аллоброги, жившие в пограничной области между Провинцией и свободной Галлией, восставали против римского господства (61 г.), но были вновь покорены. Эдуи придерживались римской ориентации и считались союзниками. Секваны и арверны имели прочные связи с зарейнскими германскими племенами. Так как они враждовали с эдуями, то по просьбе секванов вождь германского племени свевов Ариовист перешел со значительными силами через Рейн и после длительной и упорной борьбы разбил эдуев. За это секваны были вынуждены уступить Ариовисту часть своей территории (в современном Эльзасе). Римский сенат выступил посредником в пользу эдуев. Ариовист прекратил враждебные действия и во время консульства Цезаря был провозглашен союзником и другом римского народа.
Хотя уже из сказанного ясно, что в Галлии не существовало политического единства, но вместе с тем она была достаточно развитой в экономическом отношении, богатой и густонаселенной страной. Однако различия в положении отдельных племен были довольно существенными. Некоторые из них находились чуть ли не на стадии родового быта, другие же довольно далеко продвинулись по пути формирования государственных отношений.
Цезарь в общем очерке о Галлии и ее «нравах» прежде всего подчеркивает наличие большого количества различных группировок, которые он даже именует «партиями».
Но если междоусобицы предопределяли политическую да и военную слабость Галлии, то в смысле своего экономического развития или даже более широко — в смысле развития материальной культуры Галлия едва ли заметно уступала Риму. Во всяком случае сопоставлять, как это делалось когда-то, «цивилизацию» (Рим) и «варварство» (Галлия) абсолютно неправомерно.
Общую численность населения Галлии определяют в 15–20 миллионов человек, что свидетельствует о плотности населения, близкой к италийской. Об этом же говорит большое количество городов, селений, а также развитие средств сообщения (дорог и морских путей).
Сельское хозяйство Галлии находилось на столь высоком уровне, что в некотором смысле превосходило италийское. Широко известно, что Италия сама не могла обеспечить Рим хлебом. С другой стороны, мы знаем, что Цезарь во время своих галльских походов целиком рассчитывал на местные продовольственные ресурсы.
Когда Цезарь в 58 г. прибыл в Провинцию, положение в собственно Галлии было довольно сложным и даже тревожным. Первоочередной проблемой, которую предстояло незамедлительно решить, был вопрос о передвижении гельветов. Это было многочисленное племя, населявшее западную часть современной Швейцарии. Причины, побудившие гельветов к переселению, не совсем ясны, но, во всяком случае, в 58 г., предав огню собственные города и села, уничтожив все хлебные запасы, кроме того, что они брали с собой в дорогу, гельветы пришли в движение, намереваясь продвинуться к устью Гарумны. Имелось, собственно говоря, два пути для такого перехода. Один из них, узкий и трудный, вел через область секванов, между Юрой и рекой Родан; второй путь, несравненно более удобный, пролегал через Провинцию. Гельветы, естественно, вознамерились использовать именно этот второй путь, что и заставило Цезаря срочным маршем направиться в Дальнюю Галлию, к городу Генаве (Женева). Этот город был расположен в ближайшем соседстве с гельветами; из города вел в их страну мост. Этот мост Цезарь приказал немедленно разрушить, и, еще двигаясь по направлению к Генаве, он распорядился срочно провести по всей Провинции дополнительный набор войск.
Узнав о прибытии Цезаря, гельветы направили к нему посольство, прося разрешения пройти через Провинцию и обязуясь не наносить ей никакого ущерба. Речь шла о передвижении более чем 300-тысячной массы (включая, конечно, женщин и детей), в составе которой находилось более 90 тысяч человек, способных носить оружие. Даже если считать эти цифры завышенными более чем вдвое, то и в таком случае речь шла об огромных «ордах варваров». А в Риме еще было достаточно свежо воспоминание о нашествии кимвров и тевтонов.
Цезарь открыл галльскую кампанию отнюдь не военной, но чисто дипломатической — и весьма для него характерной — акцией. В ответ на обращение послов он не заявил решительного протеста или отказа, но, желая выиграть время до прихода набранных войск, предложил послам явиться к нему снова к апрельским идам (т. е. к 13 апреля). Сам же он за это время организовал возведение вала (со рвом) на протяжении девятнадцати миль — от Леманнского озера до хребта Юры.