Выбрать главу

— Диего, это похоже на фантазию. Норвежское правительство тщательно охраняло Троцкого.

— Ты молод еще, а я много знаю. После такого приговора в Норвегии их могла ждать лишь очень скорая смерть.

— Диего Ривера руководствовался гуманными соображениями, — заметил я. — Так и запишем.

— Не только! Сталин для процесса избрал не случайно август тридцать шестого. Гитлер, которому явно симпатизировал Сталин, уже крепко держал власть, а во Франции сложилось правительство Народного фронта. Процесс в Москве был шантажом! Он бил по рабочему движению и особенно по интеллигенции Запада, видевшей в Народном фронте союзника против Гитлера. И потом, не ЦК дал власть Сталину. Он сам ее захватил ценою смерти многих настоящих коммунистов. Вспомни завещание Ленина! Ты, может быть, даже и не знаешь о его существовании, а Ленин в своем завещании предупреждал, что Сталин сконцентрирует в своих руках невероятную власть и будет ею пользоваться во вред остальным членам партии. Так и случилось! А Лев Давыдович от этой власти отказался. Сам! Добровольно!

— В это трудно поверить. Насколько я знаю, Троцкий, будучи председателем РВС, очень любил власть.

— Это другое дело! Он применял ее на пользу революции. Троцкий строго наказывал разгильдяев и подлецов. Но ты знаешь, что Троцкий и не подумал бороться за место вождя, когда умер Ленин. Сталин и его товарищи наговорили потом на Троцкого черт-те что, а сами сделали все, чтобы он даже не смог прибыть в Москву и участвовать в похоронах Ленина.

Надо признаться, что мне тогда, в 1957 году, было не очень понятно, о чем говорил Диего Ривера, даже страшновато было его слушать.

— Ты не стесняйся, записывай, записывай! — Диего указал на письменный стол. — Все, что я скажу, не запомнишь. Записывай! Я знаю, ты думаешь, ты можешь думать, что Диего Ривера недисциплинированный человек, любит всякие «выходки», — это слово художник произнес по-русски. — Нет! Диего Ривера не только художник, он и философ. Я политик! И я видел, что Троцкий и Ленин пытались найти выход из того, что стало с Россией за пять лет революции. Нужны были НЭП и железная дисциплина. Такая, которую требовал Троцкий. И профсоюзы под ружье. На время! «Кто был ничем» не мог на следующий день после революции стать «всем». А Сталин… честнейших и умнейших коммунистов отшвыривал от власти и окружал себя надутыми… (Диего произнес слово, которое я не решаюсь поведать читателю.) Ворошилов, Буденный, Каганович… Молотов. А Ленин это предвидел. Ленин говорил, что пролетариат в России, получив диктатуру, оказался в таком страшно тяжелом положении, в каком он никогда прежде не находился. Я тоже так считал, когда увидел Москву в двадцать седьмом году. И я был на стороне оппозиции, возглавляемой лучшими умами России, которых худшие умы уничтожили. Потому я и вышел из Мексиканской компартии.

— Ты считал Троцкого искренним сторонником Ленина?

— Конечно! Троцкий поддержал Ленина, когда тот надеялся, что созданием Центральной Ревизионной Комиссии спасет дело революции и партию от узурпации Сталина. Ленин и Троцкий думали, что она будет параллельным органом и независима от сталинского ЦК. Ты, конечно, не знаешь, но большинство членов ЦК, которое уже поддерживало Сталина, хотело скрыть письмо Ленина от партии. Кто выступил за обнародование? Троцкий! Его поддержал Каменев. Куйбышев же, например, чтобы обмануть больного Ленина, предложил отпечатать один экземпляр «Правды» с текстом и послать его Ленину. Как это называть? Это было подло! Троцкий сразу после смерти Ленина — а что это было, как не продолжение его дела? — принялся хлопотать об образовании молодых революционеров. Он понимал, что они ни политически, ни в силу своего образования не могли дальше с успехом вести дело строительства социализма. Ты, конечно, не читал предисловие Троцкого «Уроки Октябрьского восстания» к работам Ленина за семнадцатый год. Два тома. В предисловии Троцкий призывал улучшить отбор руководящих товарищей, требовал учитывать их знания и способности. Это была основная причина, почему Троцкого не поддержали партийные массы. Я думаю, сейчас главная слабость твоей партии и Советского Союза в людях. Я сужу не только по тем работникам, которые приезжают сюда работать в посольстве…

— Диего, ты напрасно обижаешь тех, кто к тебе прекрасно относится.

— Не все! Я знаю! Улыбаются, а думают другое… Они приезжают, чтобы увозить чемоданы! А потом, правда никому никогда не нравилась. Я был сейчас в Москве и видел. То, что вами построено, — это совсем не то, что хотели иметь Ленин и Троцкий в результате Октябрьской революции. Я видел, как живут колхозники. Видел деревни под Москвой. Это под Москвой! А Троцкий — Сталин его обвинял как раз в обратном, — именно Троцкий был одним из инициаторов НЭПА, и только потому, что хотел сблизить крестьян с революцией. А партийные и госбюрократы? Восхищает лишь их упрямая, бычья вера в свою непогрешимость и правоту. А компартии Латинской Америки, партия Мексики? Что сделал Сталин с ними? Превратил в придаток своей воли. Он превратил истинный марксизм-ленинизм в мясорубку, из которой немногие выдавливают себе средства к существованию, а рабочему классу и крестьянству от этого абсолютным счетом ничего. В Мексике партии нет! Есть дельцы, группа мечтателей и вождь на зарплате. Ты можешь этого не знать, но все, кому надо, знают, на чьи деньги живет Дионисио Энсинас (тогдашний руководитель Мексиканской компартии). Он делал все, что нужно было Сталину. Я знаю, что говорю!