Дорж обратил наше внимание на то, что веревка сплетена из конского волоса. Теперь таких в обиходе аратов, пожалуй, и не найти. На смену им пришли пеньковые веревки, завозимые из Союза. Этот простой, на первый взгляд, факт свидетельствовал о том, что кошка пролежала в колодце не одно десятилетие и пользовались ею не ради простого развлечения. С ее помощью что-то пытались извлечь из колодца и скорее всего — неудачно. А раз так, то это «нечто» все еще лежит там и за него стоит поработать.
Между тем прибыла очередная бадья, среди содержимого которой мы увидели несколько кусков молочно-белого жильного кварца. Как истый геолог, Саша Карпов взял один из них и, приблизив к яркому огню карбидки, крикнул:
— Смотрите, да это же золото!
Действительно, через кусок кварца змеился золотой прожилок толщиной не менее четырех миллиметров. Кое-где он разрывался и распадался на отдельные вкрапленные золотинки, размером с семечку подсолнуха. Мы стали хватать и рассматривать другие куски породы, и почти в каждом из них даже невооруженным глазом было видно золото. Это уже не было случайностью. Кто-то преднамеренно сбросил вниз куски обогащенной золотом породы. Чтобы воодушевить Балтандоржа, самоотверженно ковырявшегося на дне, мы сообщили ему о блестящей находке.
Между тем внизу произошла какая-то заминка. Балтандорж долго не подавал команду к подъему и, судя по доносившемуся снизу пыхтенью, ворочал достаточно тяжелый груз. Наконец раздался приглушенный вскрик и по усилию на рукоятках ворота мы почувствовали непривычную тяжесть. Подняв бадью на уровень сруба, мы увидели в ней сплошную черную осклизлую массу, напоминавшую старый кожаный бурдюк.
Не знаю, что переживали остальные участники этой операции, но мое сердце при виде загадочного груза заколотилось неистово. В голове будто взорвалась шаровая молния, осветившая самые глухие и уже забытые закоулки сознания и памяти. Если в обычной обстановке мозг решает задачу путем последовательных логических шагов от частного к общему, то здесь все произошло мгновенно и одновременно. Все растянутые во времени и рассредоточенные в пространстве события, свидетелем и невольным участником которых я стал после приезда в эту партию, слились в один замкнутый круг, в центре которого оказался этот кожаный мешок с неизвестным и загадочным содержимым. Цевен и старый китаец, их упорный интерес к гезенку, ночная откачка гезенка и неожиданный лесной пожар, бегство Цевена и арест Ха-Ю и, наконец, многочисленные куски кварца с золотом!
Теперь совершенно ясно, что все эти события вращались вокруг одного центра — золота. Где-то за пределами логической связи явлений мелькнул даже череп в подвале старой избы, но пока он не укладывался в общую схему и я отбросил эту случайную мысль. С окраин сферы иррациональных догадок я вынужден был вернуться в реальный мир, сосредоточившийся в данный момент внутри кожаного мешка.
Ботсурен с трудом извлек его из бадьи и перенес на брезент, с которого мы предварительно убрали все лишнее. Мы были настолько увлечены находкой, что напрочь забыли о Балтандорже, который напомнил о себе настойчивым требованием поднимать следующую бадью. На этот раз подъем оказался особенно трудным, так как в ней находился сам страдалец за общее дело. Едва над краем сруба показалась его черная физиономия, он, как ошпаренный, выскочил из бадьи и стал сдирать с себя мокрую одежду. Набросив на него шерстяное одеяло, мы хотели вывести его из штольни на солнце, однако он наклонился к бадье и извлек из нее свою последнюю находку, представлявшую бесформенный комок грязных тряпок, перевязанных сыромятным раскисшим ремнем. Только после того, как этот еще один загадочный предмет оказался в общей куче, Балтандорж, трясясь и клацая зубами, бросился к выходу.
Нам пришлось сделать не одну ходку, чтобы вынести все, что накопилось на брезенте, наружу и рассмотреть находки при дневном свете. Отделив то, что представляло интерес с точки зрения последующего изучения, мы перенесли найденные «сокровища» в юрту и рассортировали их. Прежде всего, нас поразило обилие кусков кварца с прожилками и вкраплениями золота. После того, как мы отмыли их в воде и разложили на столе, мне показалось, что такой, в подлинном смысле богатой, коллекции нет ни в одном минералогическом музее. Все свидетельствовало о том, что эти великолепные образцы долго и терпеливо отбирались и накапливались в процессе добычных работ, хранились в глубокой тайне и предназначались вовсе не для сдачи в кассу акционерного общества «Монголор». Некто имел на это богатство собственные виды и вынужден был сбросить его в гезенк, скорее всего, для того, чтобы оно не досталось грабителям.