Итак, страсти блистали своим отсутствием. Плюсы развода оказались в других, куда более тривиальных, но куда более существенных вещах. В отсутствии необходимости убирать за Андерсом, убеждать, упрашивать, ловчить, идти на компромиссы. Я поняла, как много тратила на все это сил. На бессмысленные перебранки — не ссоры, а именно перебранки, которые затягивались до поздней ночи и из-за которых весь следующий день я чувствовала себя смертельно уставшей.
Если мы не препирались, то смотрели телевизор. Как только Андерс переехал, я сразу же с этим покончила. Когда мальчики укладываются спать, я читаю или занимаюсь всякими мелочами, слушая радио. Изменила я и наше меню. Я обнаружила, что на самом деле никогда не любила гуляш и фрикадельки и что мне больше нравится вегетарианская и восточная кухня.
Некоторое время я пребывала в восторге от физического ощущения простора. Меня очень радовало, что от письменного стола, книжных полок и доставшейся Андерсу по наследству страшной мягкой мебели освободилось место. Но оно вновь заполнилось куда быстрее, чем я предполагала.
Удивление. Такой была реакция Андерса на мое предложение развестись. Ему казалось, что у нас все не так уж плохо. Но если я настаиваю. Больше всего его пугало то, что придется искать новую квартиру. Он помнил, с каким трудом мы заполучили эту, а ее я хотела оставить себе, поскольку мальчики будут жить со мной. Но Андерс очень быстро обзавелся новой квартирой в соседнем квартале и почти так же быстро нашел новую женщину. Он просто обернулся и сразу увидел ее. Так он мне это и описывал. «Я просто обернулся и сразу увидел ее».
Это произошло у него на работе, в Этнографическом музее. Андерс что-то делал в магазине музея. Он обернулся и увидел девушку, расставляющую на полке открытки с масками индейцев. Оказалось, ее прислали из бюро по трудоустройству, она была новой ассистенткой тридцати двух лет, свежей и бодрой на вид, с норвежским акцентом, каштановыми волосами и индейской серьгой с пером в одном ухе. Место женщины в его жизни пустует, и тут он оборачивается, видит женщину, и это место сразу оказывается вновь заполненным. (Я припоминаю, что все было точно так же, когда мы с ним встретились на вокзале в Фальчёпинге. Он как раз возвращался домой от девушки, с которой только что порвал. К моменту моего появления он пробыл «одиночкой» всего несколько часов.)
Осе тоже поделилась со мной своими мотивами. Она побывала у астролога и узнала, что еще до конца года в ее жизни появится мужчина, и очень обрадовалась. Ей наскучили свобода и кочевой образ жизни, она мечтала о доме и детях. В тот день, когда Осе вышла на новое рабочее место и стала расставлять открытки с масками индейцев, было девятнадцатое декабря, а следовательно, до конца года оставалось совсем немного, и она с нетерпением вглядывалась в каждого представителя мужского пола. Войдя в зал, Осе сразу же обратила внимание на мужчину в черном кожаном жилете, который стоял за прилавком, склонившись над каким-то ящиком. Она стала краем глаза следить за ним, и когда тот выпрямился и несколько раздраженно обернулся, их взгляды встретились.
Андерс рассказывал, что сразу заметил в ней нечто необыкновенное. (Я предполагаю, что у нее от ожидания встречи расширились зрачки и разрумянились щеки, поскольку природа всегда выдает стремление к любовным играм.) Он собирался задать ей вопрос насчет того, что искал в ящике, но внезапно забыл, что ему было нужно. От его внимания не ускользнул ее прелестный норвежский акцент и тот факт, что она будет здесь работать. Он пожал протянутую ему руку и в тот же миг услышал слабый, но отчетливый звук, который Карл XVI Густав назвал «щелчком»,[2] — описание, над которым Андерс раньше посмеивался, но теперь счел невероятно метким. «Так и было, — говорил он, описывая их встречу у меня за кухонным столом, — именно так все и было. Просто щелчок. Я правда его услышал».
Как будто соединяются две детали «Лего». Ложится на место кусочек пазла. Сцепляются две детали застежки-кнопки. Звук, завершающий действие. Щелчок.
Странное чувство пустоты исчезло. Он обрел женщину. Ей хотелось свить с ним гнездо, купить дом и завести детей. И он ничего не имел против. Таков закон природы.
Я приняла душ. С ванной я покончила довольно быстро: ее так утомительно каждый раз мыть. Завернувшись в махровый халат, я уселась на диван с чашкой чаю и яблоком из сада Андерса и Осе и принялась перебирать свои бумаги. Вечером мне предстояло прочесть лекцию в Городской библиотеке, и я размышляла, какие истории о пленниках гор лучше рассказать. Когда меня слушают женщины, а в подобных случаях аудитория всегда состоит именно из них, я обычно выбираю «Царапины на подоконнике». Если среди публики попадаются мужчины — то «Шахтера».
2
Описывая свою первую встречу с будущей королевой Сильвией, король Швеции говорил, что раздался щелчок и все было кончено: он влюбился.