— Трепещи, проклятая, ты богохульствуешь!
— Я взываю к Богу Всемогущему.
— Никто не спасёт вас, если вы будете продолжать противиться нашим желаниям.
— Един Бог велик.
Произнеся эти слова, Ноемия исчезла, и удивление слушающих было так велико, что никто не подумал удержать её. Она быстро побежала в свою комнату; не взяв ничего из подарков синьоры Нальди, она оставила даже драгоценности и наряды, купленные на собственные деньги; она взяла с собой только одну вещь — записку, полученную от Паоло перед его отправлением в провинции. Она положила её на сердце и почувствовала себя сильнее.
Молодая еврейка возвратилась в еврейский квартал, где друг отца принял её, как горячо любимую дочь.
После того как Ноемия вышла из гостиной синьоры, какая-то таинственная личность, совершенно скрытая складками широкого горного плаща, вышла через дверь, замаскированную в стене, там, где она не покрывалась тёмной драпировкой.
Тут произошёл долгий разговор между синьорой, монсеньором и незнакомцем, и когда последний их покинул, оба они, казалось, оправились от смущения, в которое их поверг ответ Ноемии.
Через несколько дней после этого свидания в Риме распространился слух об аресте еврейской девушки, красота которой наделала столько шуму и которую синьора Нальди представляла всюду под именем гречанки с островов архипелага.
Говорили также об обширном заговоре евреев против святейшего престола; и в высоте процентов, назначенных еврейскими банкирами при последнем займе, римские злые языки видели доказательство соучастия.
Спустя неделю после своего бегства Ноемия, возвращаясь в жидовский квартал, была выслежена тремя неизвестными, схвачена и посажена в карету. Ей собирались завязать глаза, когда ей вдруг показалось, что в начальнике этой экспедиции она узнает человека, который говорил со Стефаном, когда тот бросился на неё в саду Пинчио, и ту же личность, которая следила за ней и передала письмо Бен-Иакову.
Это был действительно наш старый знакомец Карло, который принял начальство над похищением, чтобы услужить монсеньору Памфилио.
Ноемия на всякий случай произнесла имя Стефана.
Карло удержал своих сотоварищей, которые собирались связать руки и завязать глаза пленнице, и приказал обращаться с ней как можно почтительнее.
Сопровождаемая этой шайкой, Ноемия прибыла в монастырь в честь посещения Божией Матерью Елизаветы (la Visitation), который, как почти все монастыри, патронируемые Святой Марией, управлялся патерами и находился в ведении иезуитской коллегии.
Таким образом, еврейка попала в руки ассоциации, могущество и силу которой она видела всюду.
Ноемию сначала подвергли строгому уединению, но в скором времени надзор ослаб. Как только её заключение сделалось свободнее, она должна была принять одного французского священника, друга отца Сальви и Жюля, о мужестве и добродетели которого она много слышала от них. Его звали Виллье. Старость настигла его незаметно. Атлетическое сложение, благородная фигура, седые волосы придавали ему величие, простоту и красоту первоначального, неиспорченного типа. Он соединял в себе знаки патриаршего, пророческого и апостольского достоинства. Вся его жизнь протекла в миссионерских трудах у отдалённых язычников.
Он верил горячо и искренне; его труды были чисты и плодотворны. Полученный им свыше сильный и живой дар слова он неустанно посвящал проповеди, не останавливаясь перед угрожавшими ему опасностями.
Аббат Виллье пришёл от имени отца Сальви; он старался утешить молодую девушку.
— Дитя моё, — говорил он ей с добротой, — вам пришлось столкнуться с людьми в возрасте, в котором обыкновенно девушки беспечно проводят время у домашнего очага. Но Бог, без воли Которого ничего не совершается, даст вам, конечно, силу окончить борьбу, начатую с Его соизволения. Доверьтесь Ему. Когда опасность пройдёт, я постараюсь пролить в ваше сердце свет, которого недостаёт ему; но сегодня я пришёл, только чтобы разогнать ваши опасения. Ваши друзья наблюдают за вами. Их заботливость так же деятельна, как и преследования, которые вас огорчают. Дочь моя, будьте скромны, терпеливы и кротки в дни вашего несчастья.
Эти посещения небом посланного ей друга были большим утешением для Ноемии.
Аббат Виллье много путешествовал и любил рассказывать о малоизвестных ещё странах, которые посетил; в его рассказах нередко попадались слова иезуиты, иезуитская коллегия, и Ноемия всякий раз вздрагивала, слыша их; они с болью отзывались в её сердце.