Памфилио ничего не ответил; на лице его ясно выражалась досада, что его игра была разгадана.
— А подземная галерея от Ватикана к Санто-Анжело, служившая прежде путём спасения для бежавших пап, укрывавшихся в крепости, чему служит она теперь?
Памфилио не отвечал.
— Все эти тайны, тщательно скрываемые Римом от иностранцев, известны мне. Не забывайте, монсеньор, что для меня в Риме уже нет тайн, вы не проведёте меня. Слушайте: я не намерена сообщать вам моих планов, но, если вы дорожите жизнью Стефана, устройте мне свидание с кардиналом Фердинандом не позже, чем через час.
— Жидовка, что может быть общего между князем Церкви и вами?
— Прелат, ваше неисправимое честолюбие ручается мне за вас, и потому я не стану входить в объяснения. Я хочу говорить с кардиналом; покорность будет ценой этого разговора.
Монсеньор Памфилио, оживлённый приятной надеждой вернуть богатство и племянника, вышел, поклонившись Ноемии; благосклонная улыбка сменила на устах его выражение презрения и гнева.
Не прошло и часа, как уже madre veneranda входила в келью Ноемии в сопровождении двух монахинь, которые однажды уже провожали её к настоятельнице; теперь они помогли ей одеваться; Ноемия сделала всё возможное, чтобы подчеркнуть свою красоту. Надежда сияла в её чертах, когда она входила в карету и услышала приказание одной из монахинь, сопровождавших её, ехать во дворец кардинала Фердинанда.
Во время дороги Ноемия, сосредоточенная в своих мыслях, казалось, тихо молилась, взывая к Богу о помощи.
При въезде в палаццо она увидела комнаты, загромождённые приготовлениями; многочисленные работники толпились во дворе, перенося платья, упряжь и другие предметы. Здесь же сновали конюхи, объезжавшие дорогих лошадей и торговавшиеся с купцами о цене их. Лакеи осматривали богатые новые ливреи, которые им только что принесли, и все казались заняты приготовлениями.
Ноемия узнала от камергера, провожавшего её к кардиналу, что назавтра готовится кавалькада в честь приезда посланника одного из государств, и по этим пышным приготовлениям она могла судить о роскоши, с которой каждый кардинал намеревался присутствовать на этой церемонии.
ГЛАВА XXIV
КАВАЛЬКАДЫ
В Риме кавалькадами называют публичные процессии, устраиваемые в известных случаях в честь папы или других важных особ. Римский двор выказывает в этих процессиях такую роскошь, что на них смотрят как на настоящие политические процессии. Важнейшие кавалькады проводятся в честь вновь избранного папы, когда он отправляется в церковь Святого Иоанна Латранского, для того чтобы принять на себя должность епископа римского.
Это единственная черта, сохранившая своё первоначальное значение у пап и кардиналов. Епископ римский избирал помощников в трудах, они становились впоследствии священниками в различных церквах, которые составили таким образом ленную собственность каждого округа. В этом вводе во владение обыкновенно выказывается такая тщеславная роскошь, которая вовсе не пристала к церемониям, долженствовавшим напоминать лучшие дни первоначальной церкви, когда пастыри её отличались смирением и кротостью.
Кавалькады эти одинаково служат заявлением большого горя и большой радости; их устраивают и при похоронах, и при всех важных событиях.
Перед открытием собора подобное шествие сопровождает тело покойного папы из Квиринала в храм Святого Петра.
Там, как и во всех общественных актах римского двора и Церкви, замечается та же непоследовательность.
Так, например, крестоносец папы восседает на великолепной лошади, покрытой кольчугой, как бы в день битвы, тогда как в другое время он ездит на смиренном муле. А эта маскировка конюха, едущего верхом на чёрной лошади без ушей, упряжь которой состоит из кусков полотна и белого атласного одеяла, на голове у него стеклянный тройной плюмаж с позолоченными побрякушками! Наконец, это странное смешение войска и духовенства, блестящего золота с чёрными, ниспадающими до земли креповыми покрывалами. Чаще всего устраиваются кавалькады по случаю посвящения кардиналов и приёма посланников.
Самая блестящая из кавалькад та, которая сопровождает нового папу в церковь Святого Иоанна Латранского. Её великолепие превосходит все остальные процессии. Базилика[10] Святого Иоанна Латранского первая во всем католическом мире, о чём и гласит следующая надпись на портике:
Sacrosancta ecclesia Lateranensis, omnium ecclesiarum mater et caput.
Церковь и дворец Латранские находятся на горе Челио, на том самом месте, где прежде был дворец консула Латерануса, от которого и происходит это название. История этой базилики может быть прослежена по именам, которые она поочерёдно носила.