Убежище, устроенное кардиналом для Ноемии, было прелестно. Оно состояло из маленькой комнатки, шириной в четыре метра и длиной от пяти до шести. Весь пол был устлан тонким соломенным ковром прекрасного рисунка; дверь была узкая стрельчатая с двумя стеклянными отверстиями в готическом стиле, украшенными шёлковыми вишнёвого цвета занавесями с чёрной и голубой бахромой. Меблировка комнаты состояла из низенькой кровати античной формы, дивана, обитого бархатом вишнёвого цвета, и вышитых табуретов; в глубине, на мраморном возвышении, формой напоминавшем алтарь, стояла маленькая позолоченная консоль. На ней были поставлены этрусские вазы, наполненные редкими цветами, и серебряные подсвечники с розовыми свечами; посреди комнаты стоял стол, покрытый турецкой скатертью, на котором поставили два сервиза, фарфоровый и серебряный вызолоченный, и два прелестных хрустальных графина, предназначенных для прохладительных напитков. Этой комнате предшествовала передняя с выштукатуренной жёлтым гипсом перегородкой, украшенная белыми барельефами и вымощенная мозаикой. Быстрота, с которой всё это было устроено, увеличивала ценность внимания; всё здесь напоминало утончённое изящество виллы. Ноемия улыбнулась при виде этой внимательной заботы; она поняла, что одно слово, сказанное ею вчера в разговоре, пробудило в кардинале, отбросившем всякое смирение, желания, целью которых было папское могущество, а фундаментом, на котором он хотел основать свои стремления, была она, Ноемия.
В этом прелестном убежище девушка легко забывала мелкие неприятности, которые аббатиса причиняла ей на каждом шагу; в своём новом жилище она нашла три или четыре шкафчика, наполненных самыми изысканными лакомствами. Почти у всех римских монахинь со средствами есть такие убежища, называемые в Испании retiro; у каждой из них собирается свой кружок, род тайного заседания, где все треволнения мирской церкви, все слухи и толки находят себе отголосок. У Ноемии собирались те монахини, которые не боялись проклятий, с глухой ненавистью сыпавшихся на еврейку; впрочем, её угощение также немало привлекало их. Как бы то ни было, но здесь, в этом уголке, часто затевалась немного вольная болтовня, подсмеивающаяся слегка надо всем.
В этих разговорах Ноемия снова услыхала о гордости римского двора и высшего духовенства, о роскоши и высокомерии кардиналов, о явной ненависти и затаённом соперничестве сильных мира. Сплетни — вечный предмет римского досуга, любящего вмешиваться в чужие дела. Искусство и удовольствия, любовные интриги, самые суетные и самые сладострастные развлечения, всё подчиняется неизбежным пересудам; но молодая еврейка держала себя выше всего этого — её занимали наблюдения над действиями Церкви.
С тех пор как папство всеми своими помыслами, привязанностями, предпочтениями и желаниями предалось мирским интересам, духовная сторона составляет для него лишь пышную декорацию, служащую для возвышения блеска святейшего престола; то, что было основанием, целью, правилом, стало, вследствие нечестивой небрежности, лишь пустой тщеславной роскошью. Религия, которая в принципе должна была умерять, уничтожать излишества человеческого тщеславия, в настоящее время искажена до такой степени, что возбуждает действия и принципы, самые пагубные для истинного христианства.
В самом порядке вещей светская власть должна была служить средством, а духовное могущество — целью; какое-то непонятное уклонение с пути истины перемешало эти роли к великому вреду для обеих властей.
Было бы более нежели наивно доискиваться, что сталось в Риме с истиной католической веры, с чистотой христианских принципов и с уважением к евангельскому учению, — обо всем этом теперь мало заботятся.
Таким образом, наблюдения Ноемии должны были ограничиться материальной стороной Церкви.
Подобно тому как при римском дворе молодая еврейка была поражена великолепием трона, точно так же в церкви её поразила роскошь алтаря, но вскоре здесь, как и там, она убедилась, что под кажущимся величием скрывается пустота.
Молодая еврейка для знакомства с римской церковью употребила те же приёмы, как и при папском дворе, она изучала людей и их действия. Живя в свете, она ознакомилась с нравами римского народа; принятая в интимный круг высшего общества, присматриваясь к их жизни, привычкам, интригам и политике, она проникла в тайны римского двора.
Сведения, приобретённые ею в низших классах, она с пользой употребила при изучении высших, знание недостатков простолюдина помогло ей открыть пороки знати; и теперь, вооружённая светочем знания, она намеревалась исследовать церковь, чтобы привести к концу принятое ею на себя тройное обязательство, результат которого представлялся ей подобным яркому столпу, руководившему в пустыне странствием израильского народа по воле Божией. Непосредственно за папством и священной коллегией, составляющими сенат и синод государства, во главе которого стоит корпус прелатов и монсеньоров, это разнородное двусмысленное сословие, поставленное на границе между средним и низшим слоями общества; затем остаётся спуститься в самую глубину ризницы. Это клерикальное население составляет род муравейника, находящегося в беспрестанном движении и постоянно занятого каким-нибудь прибыльным предприятием. От одного к другому, от высших к низшим классам переходят пороки; нравственная испорченность, коварство, жадность и хитрость составляют характерные черты принцев римского двора и римской Церкви.