Образ жизни на вилле кардинала Фердинанда отличался замечательной утончённостью. В особенности заслуживал внимания его стол.
Управляющий домом следил за прогрессом в удовольствиях и гастрономии и потому соединил французскую кухню с римской, взяв и у других народов, что было лучшего; вот почему его обеды приобрели себе привлекательность и известность в избалованном Риме.
Стол представлял обыкновенно массу пирамид, статуй, дворцов, животных и других раскрашенных фигур из сахара, подававшихся на серебряных блюдах. Эти изделия служили только украшением, их оставляли нетронутыми как дань древнеримским преданиям. Между ними красовались самые вкусные блюда всевозможных сортов, самые лучшие вина всевозможных погребов. При виде этого пира никто не усомнился бы, что чревоугодие есть один из семи смертных грехов. Вина всех стран, сменяясь одно другим, лились рекой — последним являлось шампанское. Тут хлопали пробки, чокались стаканы, слышались возгласы, и вакхическая сладострастная поэзия сменяла на устах кардиналов тирады Священного писания.
В этих излияниях молодые кардиналы нисколько не стеснялись. Молодость лишала их шансов на папство, и потому они находили лишним сдерживаться; кардиналы зрелого возраста держали себя умеренно и никогда не выходили из границ; старые же ревнители, не желавшие допустить и тени сомнения в своей воздержанности, следовали раз навсегда принятому правилу никогда не выказывать в обществе своей неумеренности, которую они удовлетворяли втихомолку. Молодые аббаты отличались страшной жадностью, а монсеньоры чувственностью.
В садах, окружавших виллу кардинала Фердинанда, водились укромные уголки; повсюду древние мифологические боги, дышавшие вдохновенной страстью, давали советы, противные христианскому целомудрию, суровая строгость которого пугает удовольствия.
Впрочем, среди рощи, густая тень которой казалась священной, возвышалась маленькая часовня мистической архитектуры, манившая к уединению и молитве. Здесь перед образом Мадонны постоянно теплились лампады; сюда часто приходили эти donne rаmаnе, набожность которых сливается с чувственностью и любовь к Создателю тесно связана с любовью к мирскому. На даче молодые кардиналы кокетливо носили полусветское платье, иногда охотничий костюм, но под фуражкой набожно сохраняли красную камилавку. Эти денди Церкви занимаются спортом не меньше и не хуже англичан. Трудно предаваться светским удовольствиям усерднее их.
Какая громадная разница между этими изнеженными принцами Церкви и первыми священниками и дьяконами, трудившимися над распространением евангельских истин, помогая этим первым епископам Рима!
Послушайте, чем кончает современный историк описание кардинальской коллегии:
«В ней нет ничего духовного, всё кажется нечестивым и светским; здесь процветают происки, интриги, притворство, двойственность, уловки, неожиданности, западни и борьба партий то в пользу, то во вред королей и государств, но всегда с выгодой для папства; эта деятельность составляет обычный круг занятий преосвященных кардиналов, рукам которых доверена религия».
Мы встретим кардиналов на каждом шагу в государстве и Церкви и докажем неотразимым свидетельством фактов, что кардиналами руководят лишь честолюбивые мотивы, они служат папе в интересах своих тайных надежд, но они так же сильно ненавидят папу, как страстно стремятся к папству.
ГЛАВА XVIII
ДВОРЯНСТВО
Кровавая борьба итальянских баронов с папами была продолжительна; эти междоусобия не только опустошили Италию, но поселили раздор во всем христианском мире. Эти распри пустили слишком глубокие корни, чтобы исчезнуть бесследно, потому-то нынешнее дворянство носит отпечаток старинных притязаний. Впрочем, между аристократией патрициев и духовенством существует связь: высшие представители государства и Церкви поняли необходимость союза. Трудно сказать, чистосердечно ли их доброе согласие, во всяком случае, на поверхности царствует тишина. Но легко может статься, что для нарушения этого спокойствия достаточно пустого вопроса об этикете или первенстве, как достаточно искры, чтобы зажечь пожар: ведь тщеславие этих принцев и кардиналов так легко воспламеняется! Многие из аристократических семейств в Риме ведут свой род от предков времён Юлия Цезаря.
Фамилия Юстиниани восходит от императора Юстиниана. Семейство Савелли уверяет, что происходит от короля Альбалонги, Авентина, союзника короля Латинуса против Энея. Поркари выдают себя за потомков цензора Катона. Марцелли из Флоренции гордятся своим предком Марцелием, знаменитым римским полководцем, пять раз избранным в консулы. Впрочем, это высокомерие знати встречается во всех странах. Ведь уверял же во Франции герцог Леви, что происходит по прямой линии из колена Левитова, родом откуда была и Мария, Матерь Божия, которую он по этому случаю называл кузиной!