— Какая интере-э-эсная у тебя жизнь, — протянула соседка.
— Никому не пожелаю, — буркнула я в ответ.
Да уж… Это явно была не та жизнь, о которой я мечтала.
Глава 9
Меня тошнило. Нет, меня ТОШНИ-И-ИЛО!
Мир ритмично поскрипывал и раскачивался, не позволяя сосредоточиться ни на одной здравой мысли. Впрочем, мыслей не было. Откуда бы?
Я перегнулась через край мира и без всяких сожалений рассталась с содержимым своего желудка. Внизу, за пределами качающегося мира, кто-то грязно выругался. Значит, мир простирался немного дальше, чем я себе представляла. Это стало первой здравой мыслью. И последней, потому что единственным способом справиться с подступающей тошнотой было погружение обратно во тьму, ведь тьма была густой и неподвижной — в ней ничто не качалось, не скрипело и не ругалось грубыми голосами.
Когда я очнулась в следующий раз, мир пребывал в относительном покое. Было по-прежнему темно, но где-то в отдалении, словно за ватной стеной, слышались голоса, пахло сырым деревом, чуть-чуть плесенью, костром и… рвотой. По всей вероятности, моей. Было мокро и потому зябко. Потом кто-то подошел и укрыл меня с головой, отрезая от мира звуков и запахов. И я снова отключилась.
Пробуждение было неприятным и даже болезненным — чьи-то неласковые руки рывком перевернули меня на спину, и незнакомый голос зарычал прямо в ухо:
— И на этом я должен жениться?! Вымойте ее хотя бы — даже прикасаться противно.
Дальше с меня снимали одежду, потом мыли, терли нещадно, будто кожу хотели содрать, но в конце концов облачили во что-то вроде безразмерной сорочки, в которой ноги путались при малейшем движении, уложили на кровать и оставили в покое, не забыв, впрочем, крепко-накрепко привязать к ложу. Зрение, которое прежде застилала темнота, стало помаленьку проясняться, а вместе с ним и разум. Шаг за шагом я восстанавливала события, которые привели меня… куда? Ну, куда-то. Сюда.
…Вот я выхожу из лечебницы — вечерний час, я застряла после дежурства на целый день, потому что у Рьена была сложная операция, я ему ассистировала, а потом наблюдала больного, не доверив тяжелый случай никому другому…
…Вот шаги за спиной. Они вызывают смутное беспокойство, и я ускоряю шаг. Идти мне всего ничего — я решила переночевать в городе и уже с утра вернуться в школу. Но шаги не отстают, улицы безлюдны, а беспокойство перерастает в тревогу. Поэтому, когда на моем пути возникают двое — мужчина и женщина — я выдыхаю с облегчением.
— Ох, — восклицает женщина, — это же лекарка, она поможет!
Лицо женщины кажется мне смутно знакомым, а те, кто таится в темноте за спиной таят в себе угрозу, поэтому я делаю шаг навстречу этим двоим и спрашиваю нарочито громко:
— Что случилось?
— Пойдемте, пойдемте скорее, — торопит меня мужчина, и я подаюсь тревоге в его голосе и иду за ним.
Наличие явной опасности сзади не оставляет мне времени задуматься. Передо мной — гостеприимно открытая дверь, я делаю шаг через порог — и все. Темнота.
Не похоже, чтобы меня ударили по голове, ничего не болит. Значит, одурманили чем-то. И это что-то было быстродействующим и, по всей вероятности, газообразным.
Пока я вспоминала, мое вынужденное уединение нарушили — вошла средних лет женщина в чепце, смерила меня строгим взглядом, затушила свечу, которая едва справлялась с освещением крохотного пятачка в центре небольшой комнатки, даже не пытаясь бороться с тенями по углам. Но надолго я в темноте не осталась — женщина тут же запалила другую свечу, бросила на меня еще один взгляд и вышла.
Я еще немного полежала, пытаясь сосредоточиться и обдумать свое положение, но мысли начали путаться, настроение беспричинно поднялось — я даже задергалась в путах, пытаясь выразить движениями свое восторженное состояние, — а затем сознание словно разделилось на две половины: одна была объята неуместным весельем, которое не уживалось ни с одной мыслью, другая, слегка придавленная, пульсировала тревогой. Думать не получалось ни одной половиной.
Потом за мной пришли — та женщина, которую я уже видела, и вторая, чуть помоложе, обряженная в такое же бесцветное платье. Двигались они как-то дергано. Старшая, едва войдя, погасила свечу и только после этого поманила внутрь другую. Меня развязали, стянули через голову сорочку, покрутили, осмотрев со всех сторон. Я не сопротивлялась и вообще чувствовала себя отдельно от этого тела, с которым имели дело пришелицы. Младшая из женщин тем временем разложила на постели сверток, который принесла с собой. Там оказалось платье серебристо-голубое платье. "Не мой цвет", — неуловимой тенью мелькнула мысль, словно забредшая извне. Нижнего белья не было. "Опять!" — подумала я и весело хихикнула. Женщины покосились на меня с опаской, но я ничего больше не делала, и они успокоились. Впихнули меня в платье — оно оказалось великовато во всех измерениях, но женщин это не озаботило. Меня подхватили под руки и повели. Пару раз я запнулась о слишком длинный подол, но мои стражницы были бдительны и не давали мне упасть.