А еще месяцем позже я получила посылку из Лиотании. Деревянная шкатулка, украшенная искусной резьбой и сама по себе достойная восхищения, содержала парюру -- ожерелье, серьги, браслет и перстень -- с необыкновенными камнями, переливающимися разными цветами: от глубочайшего непрозрачного черного с одного края, через шоколадный, бордовый и красный к огненно-рыжему на другом. Камни были небольшими, и сами украшения были изготовлены с истинно эльфийским изяществом и мастерством. "Я сделал это для Вас", -- гласила коротенькая записка. Я как-то умудрилась пропустить мимо ушей (или мимо сознания), что Лейтиниэр -- ювелир, хотя он упоминал об этом.
Я примерила украшения и замерла в восхищении перед зеркалом: была в эльфийских драгоценностях какая-то магия, они не перетягивали взгляд на себя, а подчеркивали мои собственные достоинства. Даже в простом домашнем платье я показалась себе королевой... и, смутившись неожиданно самой себя, поспешила снять всю эту красоту.
Я вообще редко носила украшения. Серьги время от времени надевала -- просто чтобы уши не заросли. В прошлой жизни они у меня и вовсе проколоты не были, а в этой... у Тэнры -- да. Я сняла серьги перед побегом и, выдавая себя за мальчишку, беспокоилась, что дырки в ушах выдадут меня. Как потом выяснилось, украшения в ушах в этом мире не были исключительной прерогативой женщин, так что проколотые уши у мальчишки не могли никого смутить. А кольца и перстни просто мешали мне во время работы, так что привычкой к ювелирке я так и не обзавелась. Впрочем, от меня ведь и не требуется непременно привыкать, правда? Зато до летнего солнцестояния осталось не так много времени, и я себе уже даже представляла, какое платье я в этот раз закажу у Эльхи. Забавно -- все чаще в последнее время я себя ловила на таких вот "девочковых" мыслях, которых прежде тщательно избегала. А сейчас -- словно отпустило что-то, что раньше сдерживало. И стало -- можно.
Кроме украшений в посылке лежал вышитый шарф -- тоже необыкновенного изящества работа, и что-то мне подсказывало, что вышла она из-под искусных ручек Эниэры.
В школе смущенный Лерех тоже похвастался мне подарками из Лиотании -- очень емкий (и не менее красивый) амулет-накопитель и... брачные браслеты. Это у аристократов были в ходу магические татуировки с гербами, которые, впрочем, тоже иной раз дополнялись браслетами или кольцами, простолюдины же обычно браслетами и ограничивались -- от самых простых, до драгоценных, в зависимости от достатка.
Вот только Лерех, с самых первых дней в школе с головой погрузившийся в учебу, до сих пор не находил времени на девушек, поэтому его так смутил эльфийский подарок. С другой стороны -- что такое восемнадцать лет для парня? Успеется. А если еще учесть, что маги долго не стареют, то восемнадцать можно было бы считать и вовсе детством.
На время сессии я перебралась домой. Из-за этого мы стали реже видеться с Лэйришем, но зато я могла больше времени уделить своим домашним. Особенно Мар, конечно, нуждался в моем присутствии -- у парня постоянно был миллион вопросов по разным поводам, и он копил их к выходным, чтобы задать мне все сразу. Теперь, дорвавшись до общения, он не отлипал от меня целыми днями.
Крел с самого начала посматривал на наши отношения с некоторой опаской -- все же у конюха были представления о дистанции между господами и слугами, а то, что мальчик уже перешел из одной категории в другую, в сознании дядьки никак не укладывалось. Теперь он периодически пытался одергивать парня -- конечно, безуспешно, потому что Мар послушно кивал на все его увещевания и тут же уносился ко мне -- чтобы виснуть на шее, доставать очередной порцией вопросов и -- о, ужас! -- обращаться на "ты". Крел, конечно, и сам позволял себе больше, чем мог бы другой слуга, но он помнил меня почти ребенком, и это было совсем другое отношение -- отеческое. При этом Крел никогда не забывал, кто он, и кто я.
Как примирить беднягу Крела с непонятной для него ситуацией, я не представляла. С одной стороны, можно было бы просто напомнить, что мальчик благородного происхождения, хоть и был выращен простым конюхом. С другой, напоминание об этом могло выстроить стену между Маром и его дядькой-воспитателем, а этого я никак не хотела. Во-первых, я считала, что общение с этим, пусть и не слишком образованным, зато очень добрым, сердечным человеком, может пойти мальчику только на пользу, во-вторых, Крел был одинок, у него никого, кроме нас не было, и... кто я такая, чтобы отнимать у него того, кого он считал практически сыном? А в-третьих, после сессии я собиралась на практику, а это значило, что меня почти месяц не будет дома. Кто лучше Крела присмотрит за мальчишкой, убережет его от всяческих глупостей?
Целительскую практику мне, как и в прошлый раз, зачли благодаря работе в лечебнице, поэтому у меня появилась возможность отправиться с теми боевиками, для кого боевая магия была основной специальностью. Собственно, дополнительной боевка была только для меня, нескольких "сыскарей" и одного предметника.
Это должна была быть первая практика без руководителя из школы -- нас передавали на попечение одного из магов крепости, в которую нам предстояло отправиться. И одновременно это была последняя групповая практика -- преддипломная могла быть только индивидуальной, и каждый студент должен был сам найти место, где будет ее проходить. Традиционно, преддипломная практика по основной специальности занимала первые три месяца учебного года на шестом курсе. Для дополнительной специальности достаточно было месяца.
...В общем, я сдавала потихоньку экзамены, готовилась к практике и... психовала. Как-то неожиданно для себя самой я обнаружила, что упрочились связи, прикрепляющие меня к Лербину, к дому. Осознав, я попыталась вспомнить, было ли со мной такое когда-либо прежде -- в той еще жизни. Да, пожалуй, когда были живы родители, для меня было важно, что есть дом, куда можно вернуться. Но дом, откуда не хочется уезжать? Близкие, с которыми не хочется расставаться? Теперь у меня был не только Мариен, но и Лэйриш. Становилось неуютно от мысли, что мы не увидимся целый месяц. А может, и два -- если не сможем встретиться между моим приездом с практики и отбытием в имение. Туда, кстати, я очень хотела взять его с собой. Но понимала, что едем не просто так, а по делу, о котором меня вынуждала молчать клятва.
Однако приходилось брать себя в руки и держать лицо. Дом -- домом, а образование заканчивать надо, поэтому... пусть никто не догадывается о том, как я напряжена. Пусть провожают с легким сердцем. А у меня еще прием в дворце, где я буду блистать (ну, в меру своих возможностей), танцевать и легкомысленно улыбаться.
...Мы танцевали с Лэйришем третий танец подряд, так что блистала и улыбалась я только для него одного. И мне это нравилось... несмотря на пристальное внимание местных сплетников, которое мы уже, несомненно, снискали.
-- Сбежим? -- шепнул Лэйриш.
-- Ага! -- поддержала я его.
И мы сбежали -- чтобы, держась за руки, бродить по тихим городским улочкам, провожая вечернее солнце. Потом нашли маленькое уютное кафе с умопомрачительной выпечкой -- одно из немногих в Лербине, открытых после заката, и лакомились, а потом просто сидели там, пока заведение не покинул последний посетитель, и хозяин не остановился неподалеку от нашего столика, деликатно покашливая и не решаясь подойти ближе.
-- Пора? -- спросила я слегка растеряно, не выныривая до конца из состояния тихого счастья.
-- Уже закрываетесь? -- одновременно со мной заговорил Лэйриш.
Мы рассмеялись и поднялись со своих мест. Лэйриш расплатился, оставив хозяину щедрые чаевые, приобнял меня за талию, и мы снова вышли в ночь, напоенную сладкими летними ароматами.
Уже на пороге моего дома мужчина нагнулся и шепнул чуть слышно, почти касаясь губами виска:
-- Ужасно не хочется тебя никуда отпускать.