Дуэльная традиция стала сходить на нет в 1830-е гг. Поколение Лунина и Пушкина уходило со сцены. Те, кто не попал под следствие по делу декабристов и не был выслан из Петербурга, переходили в категорию людей пожилых и солидных, которым уже не к лицу было стреляться. А сменившая их гвардейская молодежь была отравлена атмосферой николаевского деспотизма и идею защиты чести считала пустым звуком.
В 1830 г. кавалергардский офицер граф Платер ударил своего сослуживца поручика Ключинского перчаткой по носу. Тот ответил ударом в лицо. Дело закончилось разбирательством у начальства, а вовсе не дуэлью. В том же Кавалергардском полку спустя несколько лет произошла, по словам А. В. Никитенко, следующая история: «…Несколько офицеров, и в том числе знатных фамилий, собрались пить. Двое поссорились – общество решило, что чем выходить им на дуэль, лучше разделаться кулаками. И действительно, они надавали друг другу пощечин и помирились…» Представить себе такую историю десять лет назад было невозможно. Офицеры, поколотившие друг друга как простолюдины, получили бы всеобщее презрение и бойкот. Честь, собственное достоинство, товарищество, протест против деспотизма – эти идеи уходили из гвардии. В 1832 г. во главе Пажеского и других кадетских корпусов встал генерал Сухозанет, прославившийся еще при Александре I тем, что во время ссоры с подчиненным предпочел отвернуться и получить пинок в зад, нежели удар по лицу, и тем избежать дуэли. Сухозанет и ему подобные стремились вытравить свободолюбие из офицерства, одним из признаков которого были дуэли. «Я ненавижу дуэли, это варварство, – говорил Николай I, – на мой взгляд, в них нет ничего рыцарского».
Впрочем, и без давления со стороны властей дуэльная традиция уходила в прошлое. Историк Я. А. Гордин подводит итог: «Классическая русская дуэль изжила себя вместе с несбывшейся мечтой русского дворянства о создании гармоничного и справедливого государства, общества, построенного на законах дворянской чести, общества гордых, независимых, уважающих друг друга людей».
Голгофа российского дворянства
Пореформенное время обозначило упадок дворянства. Лишившись сословных привилегий и доходов от эксплуатации крепостных, дворянство стало уступать лидирующие позиции в государстве. Стремительно уходила из рук дворян земельная собственность. «Одним концом по барину, другим по мужику» ударила, по словам одного из героев Некрасова, крестьянская реформа.
«Оскудение дворянства» – термин, широко употреблявшийся публицистами второй половины XIX в., весьма справедливо обозначает этот исторический процесс. В 1861 г. среди дворян было около 80 % землевладельцев, в 1895 г. – около 55 %, а в 1912 г. – 37 %. За полвека, начиная с 1862 г., общая площадь дворянских имений сократилась с 87,2 миллиона десятин до 41,1 миллиона, то есть на 53 %. Так выглядел процесс «оскудения» в экономических показателях. Другую его сторону – утрату ценностей дворянской культуры, рисует «Вишневый сад» А. П. Чехова и аналогичные ему литературные произведения.
Вместе с тем, катастрофой пореформенные перемены для дворянства не были. Одни дворяне успешно сдавали земли в аренду, другие с выгодой продавали их, третьи смогли приспособиться к новым условиям и получать выгоду от сельскохозяйственной, промышленной и торговой деятельности. Сословные рамки постепенно размывались, и с ними уходила социальная и культурная обособленность не только дворянства, но и других сословий – купечества, духовенства. Дворяне осваивали новые профессии, ранее почитавшиеся недостойными благородного сословия, и добивались больших успехов на этом поприще. Из дворян выходили прекрасные актеры, выдающиеся адвокаты, врачи и т. д. Единственной сферой, где дворянство еще сохранило свои привилегии, являлась государственная служба. Как и столетия назад, она была одним из самых главных занятий дворянского сословия. Таким образом, дворянство не стало лишним в новом, буржуазном мире.
Но при этом, как единая политическая сила, дворянство и даже аристократия уже не существовали, будучи раздробленными на правых, центристов, левых, монархистов, республиканцев и даже революционеров… Высказывали конституционные пожелания даже губернские Дворянские собрания. Бесполезными оказались и монархисты. Одни скомпрометировали себя черносотенной идеологией и погромами, другие вступили на скользкий путь заговоров (убийство Распутина, идея удаления императрицы Александры Федоровны в монастырь). В конце концов, когда расшатываемое с разных сторон здание Российской империи в 1917 г. рухнуло, дворянство оказалось первой жертвой этой катастрофы.
Большевики считали необходимым уничтожить дворянство целиком как враждебный класс, одна принадлежность к которому является основанием для смертного приговора. Пожалуй, только казачество большевики истребляли так же методично и беспощадно.
«Не ищите в деле обвинительных улик: восстал ли он против Совета с оружием в руках или на словах, – указывал казанским чекистам М. Я. Лацис. – Первым делом вы должны спросить, к какому классу он принадлежит, какого он происхождения, какое у него образование и какова его профессия. Вот эти вопросы и должны решить судьбу обвиняемого».
Руководствуясь этим, большевики начали планомерное уничтожение представителей дворянского сословия. Жертвами большевистского террора с 1917 г. по начало 1950-х гг. стали сотни тысяч дворян. Только в 1922 г. в Крыму уничтожили 50 тысяч офицеров и чиновников – всех, кого смогли обнаружить карательные органы. Сколько их было – расстрелянных, забитых до смерти, замученных на пытках, погибших от нечеловеческих условий и мучительных болезней в тюрьмах и лагерях, – точно неизвестно. Так гибли лучшие люди России, умные, образованные, благородные, талантливые.
Благородное сословие на пороге XXI в.
Общественные перемены 1980-х гг. вызвали к жизни и возрождение монархической и дворянской идеи. Представители дворянских родов, уцелевших после репрессий, смогли заявить о своем существовании, чем вызвали немалый ажиотаж перестроечной прессы. Сам факт того, что кто-то из потомков прославленных российских фамилий выжил, несмотря на большевистские преследования, казался удивительным. С не меньшим удивлением смотрели и на дворян-эмигрантов, которые стали приезжать в Россию, уже, в основном, после распада СССР. Газеты и телевидение рассказывали о судьбах Романовых, князей Голицыных, князей Трубецких, графов Шереметевых, князей Юсуповых, о потомках Столыпина, Деникина, Колчака… Возвращение забытых и оболганных имен представлялось чудесным залогом грядущего возрождения России.
На волне перестроечных перемен в мае 1990 г. была создана старейшая организация, объединяющая потомков российских дворянских родов, – «Союз потомков российского дворянства – Российское дворянское собрание». Приняв за основу структуру дореволюционных собраний, Российское дворянское собрание внесло в нее коррективы, вызванные новыми условиями его деятельности, – были созданы Департамент Герольдии, в чьи обязанности вошла генеалогическая экспертиза документов, а также другие департаменты, отвечавшие за различные направления, – Международный, Культуры и т. п. По образу полковых судов чести, Суд чести, состоящий из самых уважаемых членов собрания, был создан и в РДС.
Предводителем Российского дворянского собрания был избран князь Андрей Кириллович Голицын (род. 1932), художник-график, потомок знатнейшего аристократического рода, семья которого подвергалась многочисленным преследованиям в 1920–1950-е гг. Собрание смогло заручиться поддержкой властей и получить в аренду часть особняка князей Долгоруковых в Малом Знаменском переулке, д. 5.
Сформировавшись как общественная организация, Российское дворянское собрание создало и общественно-политическую концепцию, выдержанную в традиционно-консервативном духе: православие, самодержавие и народность. Монархическая форма правления, возрождение духовности и патриотизма, возвращение к исторической правде о дореволюционной России, осуждение коммунистического режима и его репрессий, неприкосновенность частной собственности и возможность реституции, признание ведущей роли Православной Церкви в духовной жизни России и уважение к традиционным религиям – эти основные принципы дальнейшего развития страны выдвинуло Российское дворянское собрание. В качестве легитимного монарха Собрание поддержало великую княгиню Марию Владимировну, дочь Владимира Кирилловича и внучку Кирилла Владимировича, именовавшегося своими сторонниками императором Кириллом I. Впрочем, никто из Романовых более не претендует на российский трон.