Продолжение темы неожиданным образом обнаруживается в преданиях российских саамов (лопарей) -- древнейшей коренной народности Европейского Севера. О лопарской легенде поведал Василий Иванович Немирович-Данченко (1845 -- 1936) -некогда весьма популярный и плодовитый писатель, чье собрание сочинений насчитывало 50 томов. Он еще в конце прошлого века пешком исходил чуть ли не всю Русскую Лапландию, написал об увиденном несколько сочувственных книг, одну даже детскую, "для народа и школ", с трогательным названием "Лопь белоглазая". По саамской версии, древний народ, что раньше обитал на Севере, погрузился на дно океана и там продолжает жизнь. Под водою, как и наверху: те же горы, леса, бродят звери, летают птицы. "Чудь подземная" (точнее было бы сказать, "подводная") -- так собирательно назван исчезнувший народ -- пасет под водой не только оленей, но и моржей, тюленей, разводит вместо коров дельфинов, отбиваясь от нападения акул с помощью огромных железных луков и каменных стрел. Своеобразная полярная версия известной легенды о Невидимом граде Китеже, с той лишь разницей, что речь идет о целом народе, погрузившемся вместе со своими городами в пучину Ледовитого океана и продолжающем там прежнюю жизнь.
В русских народных преданиях живет также память о "дивьих народах", обитающих под землей на краю света. Известны разные версии этой легенды, одна даже вошла в канонический Сборник сказок Афанасьева, хотя к сказке в собственном смысле данного слова имеет отношение самое незначительное. В русском народном сознании древний сюжет о подземных жителях смешался с библейскими "Гогами и Магогами" и Александром Македонским: он-то якобы и загнал свирепых ворогов в глубь земли. Но они живы до сих пор и вырвутся на свободу перед самой кончиной мира.
Представление о подземном царстве имеет древнейшие корни. И не только сказочные или мифологические. В преданиях о людях (или человекоподобных существах), обитающих в недрах Земли: Хозяйка Медной Горы, Подземная чудь, Аггарта -- северная Шамбала. Сведения на сей счет сохранились и в русских летописях, где они излагаются как сами собой разумеющиеся факты. Так, в Начальной летописи под годом 1096-м (6604) Нестор воспроизводит свою беседу, надо полагать, с приезжим новгородцем:
Теперь же хочу поведать, о чем слышал 4 года назад и что рассказал мне Гюрята Рогович новгородец, говоря так: "Послал я отрока своего в Печору, к людям, которые дань дают Новгороду. И пришел отрок мой к ним, а оттуда пошел в землю Югорскую. Югра же -- это люди, а язык их непонятен, и соседят они с самоядью в северных странах. Югра же сказала отроку моему: "Дивное мы нашли чудо, о котором не слыхали раньше, а началось это еще три года назад; есть горы, заходят они к заливу морскому, высота у них как до неба, и в горах тех стоит клик великий и говор, и секут гору, стремясь высечься из нее; и в горе той просечено оконце малое, и оттуда говорят, но не понять языка их, но показывают на железо и машут руками, прося железа; и если кто даст им нож ли или секиру, они взамен дают меха. Путь же до тех гор непроходим из-за пропастей, снега и леса, потому и невсегда доходим до них; идет он и дальше на север".
Повесть временных лет (перевод).
Сохранились в народной памяти также смутные воспоминания и о так называемой ледниковой эпохе, точнее о катастрофическом похолодании, постигшем Гиперборею. Выдающийся чешский поэт, историк и фольклорист Карел Яромир Эрбен (1811 -- 1870) свидетельствует, что хрустальная или стеклянная гора славянских сказок есть не что иное, как образ ледяной горы54, трансформировавшийся в сознании людей, а также при устной передачи от поколения к поколению (в чешском фольклоре известен и город Ледян -- сродни русскому Леденцу, -- что значит "ледяной"). Чтобы убедиться в правомочности данного вывода, достаточно еще раз внимательно просмотреть волшебную русскую сказку "Хрустальная гора" (по сборнику Афанасьева No162). Здесь тридесятое царство наполовину втягивается в хрустальную гору (что наглядно воспроизводит действие наступающего ледника). Но главное в другом: чтобы спасти гибнущее царство и заточенную в хрустальной горе царевну, герой, победив змея о двенадцати головах, "разрезал его туловище и на правой стороне нашел сундук; в сундуке -- заяц, в зайце -- утка, в утке -- яйцо, в яйце -- семечко, зажег и отнес к хрустальной горе -- гора скоро растаяла". Растопить подобным образом, как не трудно догадаться, можно только лед и никак не хрусталь (стекло).
В славянском фольклоре имеются и другие любопытные подробности, касающиеся стеклянной горы. На ее вершине растет чудесная яблоня с золотыми молодильными яблоками. Стережет ее беспощадный сокол (!), сметающий вниз всякого, кто пытается одолеть скользкие, как лед, склоны. Потому-то все подножье стеклянной горы сплошь усеяно человеческими костями. Герой одной карпатской сказки сумел перехитрить кровожадного сокола -- носителя тотемной символики; с помощью рысьих когтей он незаметно поднялся на вершину и отсек хищному стражу волшебной горы ноги. Кровь пролилась вниз, и все жертвы безжалостной птицы ожили. Обо всем этом можно узнать из сборника "Повести и предания народов славянского племени" (СПб., 1840), изданного ныне совершенно забытым этнографом и историком Иваном Петровичем Боричевским (1810 -- 1870). Русские исследователи фольклора справедливо усматривали в сказочной стеклянной (хрустальной) горе отголоски общеарийской мифологии -- воспоминания о вселенской горе Меру55.
В известной словацкой сказке о солнечном коне также подробно описывается полночная страна, где люди приспосабливались к ночной жизни среди гор и боролись с тьмой с помощью волшебного коня с Солнцем во лбу. Как бы ни трансформировался сказочный сюжет за свою долгую жизнь -- он неоспоримо свидетельствует об одном: далекие предки словаков и, надо полагать, предки всех славян знали о такой стране за Полярным кругом, где царит долгая ночь и бушует нескончаемая буря.
Современное русское слово "буря" имеет древнеарийские корни: bhurati в древнеиндийском означало -"двигается", "вздрагивает", "барахтается". Но в достопамятную старину "буря" произносилась и писалось как "боуря" (с юсом малым на конце). Вот он и Борей -- северный ветер, а значит, бореи -- те, кто с бурей дружит (или спорит). Известен синоним "ураганного ветра", одного корня со словом "буря". Это -"бора": так именуют ураган на море и турки, и итальянцы, и русские. Но, вопреки безапелляционному утверждению этимологов (и в частности такого авторитета, как М.Фасмер), в русский язык слово "бора" никак не могло попасть из турецкого, так как турки появились на берегах Черного и Средиземного морей сравнительно недавно и, скорее всего, сами заимствовали данное понятие у аборигенов.
Сказанное подтверждают и данные германо-скандинавской мифологии. Первобогом-прародителем древних германцев и скандинавов, согласно Старшей и Младшей Эдде, был Бури, а его сыном -- Бор (Бер) -- отец Одина, главы пантеона северных Богов. Рождение Бури сопряжено с мировым катаклизмом, когда Север "заполнился тяжестью льда", что сопровождалось его таянием и неотвратимым потопом. Из гигантской ледяной глыбы (айсберга?) в течение трех дней и родился Бури с помощью космотворящей коровы Аудумлы. Она паслась на льду, облизывая соленые (морские?) ледяные глыбы, подобные камню. К концу первого дня на вершине одной из глыб появились волосы, на другой день -- целая голова, а к концу третьего дня могучий титан Бури родился окончательно.
Согласно Татищеву, в утраченной Иоакимовской летописи упоминается князь Буревой, отец легендарного Гостомысла, правивший в Новгороде до появления Рюрика и упорно боровшийся с варяжской агрессией. Корень "бор" древнейшего, вероятно, доиндоевропейского происхождения. Он образует любопытное лексико-смысловое гнездо, позволяющее судить и о многообразии функций, проецируемых и на Бога Борея. Прежде всего, бор -- это "хвойный, преимущественно сосновый, лес". У болгар, сербов и хорватов "бор" означает "сосну". Но не только у славян: название народа "буряты" дословно означает "лесные" и по смыслу смыкается с русским "бор" -- "лес". Затем ряд однокоренных слов: "борьба", "борец", "брань" ("боронь" -- в смысле "битва" и в смысле "ругань"), "оборона", "борзой", "борозда", "борона", "борода", "боров", бородавка", "борщ", "собор", "боркан" ("морковь"), "борт" (в смысле "борта лодки, корабля"). Разветвленность смыслов -- лучшее доказательство древности исходного слова. Кстати, о Сивке-бурке -- откуда такое словосочетание? Если Сивка (светлая), то почему Бурка (темная)? Не зебра же ведь это, у которой полоска -- черная, полоска -белая. Все дело, оказывается, в том, что прозвище Бурка первоначально звучало как Бурька. А если взглянуть на его истоки, то обнаруживаются явственные следы Борея. Обратившись темногривым жеребцом, Бог -- покровитель Севера -- оплодотворил двенадцать кобылиц и стал отцом двенадцати чудесных жеребят, что могли летать по поднебесью над землей и морями. Такими их описывал еще Гомер в "Илиаде" (XX, 220 -- 230):