Приятно это кому бы то ни было или неприятно, но следует набраться мужества и признать: человек, познавая действительность, практически никогда не имеет дел непосредственно с этой действительностью, но лишь с набором некоторых символов и кодов, включая собственные ощущения, более чем опосредованно данную действительность отражающими. И безразлично, в какой именно форме искажается объективная действительность, представая в мозгу то в виде мифологических картин и сцен, то в виде поэтических или фантастических образов, то в виде метафизических схем, то в виде математических формул.
Таким образом, каналы символизации и алгоритмы кодировки глубинного смысла бытия и его закономерностей одинаковы как для науки, так и для мифологии. Типичны и возможные искажения при обоих способах осмысления действительности. В результате свободного оперирования символами, знаками, образами, словесными догмами, математическими формулами и теоретическими моделями сплошь и рядом возникают некоторые спекулятивные конструкции, настолько далеко отступающие от отображенной в них реальности, что превращаются в прямую противоположность объективной истине. Гете называл это "ложным светом знаний". "Я проклял знаний ложный свет", -- так перевел соответствующую строку из "Фауста" Пушкин. Не менее определенно высказался Байрон в "Манфреде": наука -- "обмен одних незнаний на другие" (перевод Ивана Бунина). Густав Шпет перевел эти слова еще резче:
Наука вся -- невежества обмен
На новый вид невежества другого.
Столь же безапелляционно высказался о сути псевдонаучного теоретизирования Максимилиан Волошин: "Я призрак истин сплавил в стройный бред".
Другими словами, то, что в общественном мнении считается наукой, на самом деле представляет собой сумму более или менее верных взглядов на определенный фрагмент действительности, событие или проблему. Группа интерпретаторов объявляет собственное видение вопроса истиной в последней инстанции и, обладая монополией на владение и распространение информации, всеми доступными средствами старается утвердить в общественном мнении только свою (а не какую-то другую) точку зрения. Однако в процессе естественной смены поколений (в том числе и ученых) ранее господствовавшая парадигма (то есть некоторая теоретическая модель, объявленная эталоном), как правило, претерпевает существенные изменения, а то и отбрасывается вообще. Это хорошо видно на примере разного рода учебников и справочников: казалось бы, именно в них сосредоточена квинтэссенция последнего слова науки. Но нет -- сегодня никто не учится по учебникам, написанным несколько десятилетий назад и тем более -- в прошлом или позапрошлом веке. Точно так же спустя некоторое время и на лучшие нынешние учебники (а равно -- энциклопедии и справочники) будут глядеть, как на допотопный анахронизм.
Безусловно, как существуют научные факты и истины, так были, есть и всегда будут их правильные истолкования, а также новые эпохальные открытия -- все, что составляет гордость человеческой цивилизации и обеспечивает ее непрерывный социальный и научно-технический прогресс. Тем не менее общее количество незыблемых истин, отвоеванных человеком у бесконечно-неведомой природы, более чем ограничено, и обретение их никогда не завершится. В этом, собственно, и состоит суть и смысл научного познания. Все остальное -- мифы, беллетристика и околонаучные легенды.
Таким образом, всякий миф, фольклорный образ, имеют под собой такое же реальное основание, как и научный факт. И заложенный в обычных мифах первоначальный смысл поддается строго научному анализу и реконструкции. Итальянский фольклорист Джузеппе Питре (1843 -- 1916) проницательно напутствовал всех, кто прикасается к неисчерпаемой сокровищнице народного творчества и народной памяти: "Философ, законодатель, историк -- всякий, кто хочет понять свой народ до конца, должен присматриваться к его песням, пословицам, сказкам, а также к его поговоркам, отдельным выражениям и словам. За словом всегда стоит его значение, за буквенным смыслом -- смысл тайный, аллегорический, под странным пестрым одеянием сказки кроется история и религия народов и наций"18. Все сказанное относится и к закодированным в мифологических сюжетах и образах сведениям о реальных событиях далекого прошлого, о стародавних общественных отношениях и нормах поведения, об устройстве мироздания, его происхождении и законах, о катастрофах и великих переселениях народов. Рассмотрению этого как раз и посвящена настоящая книга.
ЧАСТЬ 1
Как не любить свой край северный,
Много ведь чудности в нем, много прелестей:
Зимой-то у нас стоят снежочки белые,
На земле блестят, будто светлы звездочки,
А льды наши зимние блестят, будто браманты,
Морозы выигрывают, будто струны серебряные,
А ночное сияние очень чудное, очень дивное,
Уж мы любим нашу зимушку морозную, студеную.
Марфа Крюкова
Вопрос о глубинных корнях русского народа, других народов Земли всегда волновал русские умы. С него, собственно, и начинается Несторова летопись. Здесь явственно обозначена начальная точка отсчета нового витка истории человечества, последовавшего после глобальной мировой катастрофы, и резкого изменения лика планеты (в Библии данный вселенский катаклизм кратко именуется "потопом"). "По потопе, -- сообщает летописец, -- трое сыновей Ноя разделили землю, Сим, Хам, Иафет"19. В те времена, как особо подчеркивается в Лаврентьевском и других русских летописных сводах, "был единый народ". Эти знаменательные слова Начальной летописи по существу представляют собой формулу одного из исходных тезисов настоящей книги, опирающейся на концепцию единого происхождения языков и народов мира.
В дальнейшем, согласно древнейшему летописному своду -"Повести временных лет", Иафет стал родоначальником основной массы европейских народов, включая славяно-русские племена. Данная точка зрения, однако, не является единственной. По-иному излагается предыстория человечества в популярном и достаточно распространенном в средневековой Руси апокрифе, кратко именуемом "Откровение Мефодия Патарского о Мунте сыне Ноевом". Хотя Мефодий епископ Патарский является одним из канонизированных Отцов церкви, принадлежность ему неканонической версии древнейшей истории ортодоксальными богословами отрицается, а само "Откровение о Мунте" включено в индекс отреченных (запрещенных) книг.
Как известно, в Библии ничего не говорится о четвертом сыне Ноя, поименованном Мунтом (в некоторых списках апокрифа он назван внуком). Но так как первоисточники библейских текстов давно утрачены, а сами они неоднократно переделывались, -вполне вероятно, что истинный автор Сказания о Мунте, которое впоследствии Мефодий Патарский включил в свое Откровение, опирался на недошедший до нас первоисточник. В нем весьма логично представлено послепотопное разделение Земли по четырем странам света: Симу досталась "восточная страна земля" (Восток), Хаму -- "полуденная страна земля" (Юг), Яфету (Иафету) -- "западная страна земля" (Запад), Мунту -"полунощная страна земля" (Север)20.
По апокрифической версии, именно Мунт и был перво-предком всех северных народов, включая и славяно-русские. Иафет же на каком-то этапе присылал к братцу людей для оказания помощи в строительстве северной град-столицы21. Но Мунт был не только прапредком северных народов и устроителем северных земель. Согласно апокрифу, он стал еще и основателем астрономии как науки и основоположником "острономейной мудрости", то есть, по существу, -- космической философии. "Мунт живяше на полунощной стране, и прият дар много и милость от Бога и мудрость острономейную обрете". Первая книга по астрономии также принадлежит Мунту. А составил "сию книгу острономию" Мунт вопреки предостережениям Архангела Михаила22, бросив вызов Божьему посланнику и самим небесам. Тем самым он уравнял силу человеческого разума с космическими силами и положил начало мировому космизму.
От древних мифологических сказаний и апокрифов отталкивался в своей концепции Прародины человечества и великий русский космист Н.Ф.Федоров. Эта тема красной нитью проходит через всю его "Философию общего дела". Федоров выделял два центра мировых цивилизаций: 1) вселенский -- полярная гора Меру -- ось мира; 2) духовный -- Памир -- "могила праотца" и бывший рай (Эдем), куда, согласно апокрифическим преданиям, Ной во время потопа вывез тело (или прах?) первочеловека Адама и где "покоятся забытые предки всех арийских и анарийских племен (Иафета, Сима и Хама)"23. Оба топонима -- Меру и Памир -- имеют один и тот же доиндоевропейский корень mr, от него образовано и однозвучное русское слово "мир", означающее одновременно и Вселенную, и род людской, и согласие, и справедливость -- "меру".