5 августа (День моего пострига в схиму)
Слава Богу, упование на Господа не посрамляет: озаботившие мой ум и сердце помыслы о больном и об исповедниках и причастниках не произвели своего смущающего сердце действия: и больному нашелся услуживающий, вместо отказавшегося, и исповедь прошла мирно. Теперь будем готовиться к светлому празднику Христова
Преображения: да воссияет и нам грешным свет Его присносущный молитвами Богородицы, и да обновятся в душе моей чувства покаяния и пострижения в схиму, которая есть образ сугубого покаяния с умерщвлением миру и молитвы не только о себе, но и о всем мире.
Схимник - всегдашний неусыпны молитвенник к Богу, в каковом подвиге более всего выражается умерщвление миру для жизни во едином Боге. С наступающего праздника мы со своим спутником положили мне начать заниматься "художественною" молитвою. Для сего после вечерни, пред ужином, прочитали подходящее учение из Никифора уединенника в Добротолюбии.
Но при чтении произошло искушение: мой сожитель, читавший Добротолюбие, по какому-то моему замечанию ему во время чтения, зазрел меня в подозрительности, а потом и строгий суд высказал на мою частую гневливость и нетерпеливость, и по одному недавнему, припомненному им случаю моей вспышки нетерпеливости по поводу его медлительности в исполнении своего приказания, и, тогда же, как заметил он, увидел ясно, что молитва мне не дается, как страдающему гневливостью и вообще строгостию и жестокостию к ближним, и советовал мне, в противоположность тому, иметь простоту.
Я вполне принимал его обличение и совет.
Но видя резкость его суждения о моей страсти и непостоянство в суждении - то он поощрял меня на умную и даже художественную молитву, то вдруг резко и решительно высказывает безнадежность и неспособность меня к ней, - тоже стал сомневаться в себе, сознавая свою опасную страсть, и в нем, за то, что он - и сам неопытный и новоначальный в деле умной молитвы (а только начитанный) - из чина советника и спутника выступает диктатором совести и предводителем моим, что и для него не полезно, хотя бы он и мог быть полезным мне своими замечаниями, как близкий мне; при такой же самонадеянности его, я не мог довериться ему, как незаблудному учителю, орудию Божия Промысла, Который действует только через смиренных.
"Идеже два или три вас совещается о какой-либо вещи или собраны во имя Мое, то будет им от Бога, или
Я посреди их". При совещании только двух или трех под руководством Господа, а не при своенужии и любоначалии, спеется благое дело Божие. Власть, с одной стороны, и послушание - с другой, правильно и благоплодно действуют только в отношении начальника и подчиненного или старца и ученика, а не в отношении равных спутников-советников в общем предпринятом деле Божием, тем более не в отношении ученика к старцу. Итак, я оставил "художественную" молитву, как несвоевременную для меня, а стал продолжать по-прежнему простую с упованием на милость Божию.
6 августа 1937 г.
Днем мой сожитель опять начал дело о художественной молитве (такова его ревность о ней). Для памяти дал мне выписку из Св. Григория Синаита в Добротолюбии: "Истинное начало молитвы есть:
1) сердечная теплота, попаляющая страсти,
2) отраду и радость, вселяющая в сердце непоколебимым возлюблением и 3) утверждающая сердце несомненным удостоверением".
Все приходящее в душу, говорят святые отцы, чувственное ли то или духовное, коль скоро сомневается в нем сердце, не приемля его, несть от Бога, но послано от врага. Эту выписку я понял, как рецепт на вчерашнее мое сомнение и малодушие, какое произвела на меня вчерашняя нами начатая беседа по прочтении из Никифора уединенника о художественной молитве.
Размышляя по поводу, сей данной мне сожителем для напоминания выписки из Преп. Григория Синаита, я думал, что Преп. Григорий говорит о начале "истинной", т. е. совершенной духовной молитвы, которая действительно начинается с теплоты сердечной и возбуждается, и продолжается радость и прочие плоды благодатные; а не о той новоначальной, к какой мы приступаем с покаянием и сокрушением и с целью побеждения страстей. Иначе мы, еще страстные, совсем не должны и приступать к сей молитве - умно-сердечной.
О сем подробно рассуждается в житии Блаж. Паисия Величковского (собственно у сотрудника его Василия Поляномерульского). Равно и выписку о "сомнении и удостоверении сердца" мой сподвижник, как мне кажется, должен бы смиренно приложить как рецепт к себе, что вел вчерашнюю беседу не в духе Божием, а, как я заметил уже, самонадеянно, с ревностью не по разуму, а потому его строгое суждение и осуждение моей неспособности к умносердечной молитве породило во мне сомнение и малодушие.