Сердце же не должно бы утомляться от внимательного напряжения. Произнесения, как бы заключения в нем слов молитвенных, особенно сладчайшего имени Иисусова, разве только от постоянного вдыхания в себя воздуха, хотя и прохлаждающего его, однако же, тревожащего и беспо-коющего его, которое по действию своему подобно воздыханию, по слову псаломникову: "Утрудится сердце мое от воздыхания моего". Поэтому воздыханием нужно пользоваться только вначале для отыскания места сердечного и для поддержания пребывания ума в нем.
Когда ум от навыка и благодатию Христовою утвердится в сердце, тогда постоянные и глубокие вдыхания не нужны, бывают и дыхание надо по святоотеческому руководству (Святой Григорий Синайский) мало удерживать. "Так же разделение внимания, т.е. обращение его при первых словах молитвы к Богу, а при последних к себе" (Калист. и Игнат, гл. 48). "В частности, в первой половине при призывании только имени Господня двоякое внимание ума, то к призыванию, то к Лицу Самого Господа" (по Феолипту Филадельфийскому).
Все это при совершенной сердечной умиленной молитве должно быть и будет совершаться естественно без особого утомительного напряжения ума. Когда ум и сердце соединятся с собою и с Самим Господом, - и будет Троица во Единице и Единица во Троице. Буди Господи сия милость на нас, яко же уповахом на Тя (Пс.32).
25 августа 1937 г.
На утрене в конце "художественной" молитвы, притрудной, сподобился умиления.
Ощутил милосердие Спасителя к нам со внушением "Научитесь от Меня, яко кроток есмь и смирен сердцем". Когда собирались парить поутру, после часов, просфоры на самоваре и с большим трудом (от неудобства места) слазил в церковную цистерну намочить просфоры, то сердце смутилось от нетерпения против ученика, что он не исполнил это трудное для меня дело. Но смутихся и не глаголах.
От нетерпеливого слова ему по сему поводу удержало воспоминание об умилении со внушенною мне заповедью о кротости.
После чая до обеда помолился сидя, без внимания к художественным приемам и за три четки такой свободной молитвы много развлекся и, только вставши, строгим соблюдением приемов и поклонами восстановил внимание и сподобился умиления.
Двоякое внимание в молитве - с одной стороны, к Лицу Самого Господа, с другой, к словам молитвенным, соединилось в одно нераздельное внимание к имени Христову: "Господи Иисусе Христе".
В сих именах ощущалось присутствие Самого Сладчайшего Господа Спасителя - без всякого внешнего образа. И из имени Его, как бы из сосуда, изливалась живительная сладость в сердце. Так нам, немощным и расслабленным духом, помогают предлагаемые нам святыми отцами от своего опыта и не без внушения Духа Святаго "художественные
Приемы" (см. Еп. Феофана: Собрание писем - Письмо 321-ое: "Когда ослабело умение привлекать Божию благодать, придумали механический способ, прописанный в Добротолюбии: художественное действие молитвы Иисусовой. Это и пригоже бывает" /примечание Старцево/)
Древние Св. Отцы и, хотя редкие, современные, например, приснопамятный о. Иоанн Кронштадтский и может быть другие сокровенные рабы Божий, простые молитвенники, богаты были живою верою и любовию ко Господу и по сему всегда и просто находились в молитвенном общении с Ним.
Мы же, немощные и расслабленные телом и духом, до времени - "до нарока отца" (Гал., 3-4) нуждаемся в пестуне-детоводительстве внешних правил (художеств) закона молитвенного, пока под опекою их не возрастет наш дух молитвенный; как и угодники Божий получают за труд своей веры и любви к молитве, а через нее к Богу, дар "всыновления", т. е. благодатные дары совершенной умносердечной молитвы, в которой благодатные сыны Божий непрестанно вопиют: "Авва Отче" (Рим. 8,15 и Гал.4,6)
Нам же грешным и недостойным довлеет ощущать по милости Божией хотя бы начатки сег благодатного всыновления (Рим. 8, 23) - умиление в извещение отпущения наших многих и великих грехов.
26 августа 1937 г.
После Литургии и после чая, помолившись немного ходя, присел для молитвы в притворе церковном, там было потише. Скоро молитва пошла себе еще тише, в душе обрелось место сердечное, для нее устойчивое, удобное и покойное.
Молится уже не ум, а само сердце: ум только по временам взирает на происходящее в сердце самодвижное молитвенное движение. Само сердце видимо смотрело на Господа, на себя и на свое молитвенное призывание Его, как бы на журчащий однообразно, далеко в глубине его, ручеек. Мир, теплота чувств ко
Господу Спасителю, смирение и кротость было дыханием его. В таком состоянии оно представлялось уму моему живым "внутренним человеком", в противоположность "внешнему человеку" - обычному нашему сознанию.