Но помимо религиозно-мистического смысла, загадка, связанная со смертью царевича, оказала прямое влияние и на политическую ситуацию в стране. Уже в 1601–1602 гг. объявился самозванец Григорий Отрепьев, принявший имя Димитрия и вошедший в отечественную историю под именем Лжедмитрия I. Очень многие, недовольные правлением Бориса Годунова, поверили в то, что царевич Димитрий был чудом спасен и теперь является законным наследником русского престола. В дальнейшем имя спасшегося царевича, под знамена которого вставали войска, стало настоящим катализатором Смуты. А воцарение Лжедмитрия I в Москве в 1605 году как бы подтвердило общее убеждение в том, что это и есть истинный царевич.
В мае 1606 года в результате восстания Лжедмитрий I был свергнут с престола и растерзан разъяренной толпой. Царем стал Василий Шуйский, имеющий гораздо меньше прав на царство, нежели сын Ивана Грозного, каковым многие продолжали считать Лжедмитрия. Поэтому правительство Шуйского сразу же предприняло энергичные меры для того, чтобы, во-первых, доказать истинность гибели царевича в 1591 году и, во-вторых, утвердить образ погибшего царевича как невинно убиенного мученика. В этом случае появлялась возможность пресечения дальнейшего развития самого факта самозванства.
Для этого уже летом 1606 года (Змая) из Углича в Москву были перенесены и освещены останки царевича. А сам царевич, признанный святым, стал именоваться святым Димитрием, Угличским страстотерпцем.
Тогда же началась работа над составлением Жития Димитрия Угличского. Сегодня известно четыре редакции этого Жития XVII — начала XVIII века, сохранившиеся во множестве списков. По мнению некоторых исследователей, само житие написано патриархом Гермогеном или же по его распоряжению. Впрочем, это предположение еще требует обоснования.
В основу жития легла версия убийства царевича по приказу Бориса Годунова, возрожденная спустя пятнадцать лет после смерти Димитрия. По сути дела, здесь впервые в публицистике Смутного времени довольно подробно сообщается о гибели последнего сына Ивана Грозного. Свой рассказ автор Жития заключает рассуждением о том, что малолетний царевич стал источником многих чудес, а царь Борис за пролитие крови праведника «с шумом» был свергнут с престола. Вторая часть Жития — «Повесть о обретении и о принесении честных и многочюдесных мощей благоверного царевича» — в своем пространном варианте повествует о царствовании Бориса Годунова, о его свержении «расстригой» и гибели самого Григория Отрепьева. Инициатором же перенесения мощей «нового чудотворца» Димитрия здесь называется царь Василий Шуйский.
В Житии выражается надежда и желание видеть в Димитрии миротворца от «междоусобные брани». А образ самого святого Димитрия Угличского Житие оценивает как «добропобедного», «преславного победоносца», «необоримого» «хранителя царствия» и «заступника» за Русскую землю. На эту оценку, видимо, повлиял тот факт, что «молитвами» святого Димитрия правительственным войскам удалось разбить мятежные войска под Москвой в начале декабря 1606 года.
Несмотря на официальную канонизацию царевича Димитрия, этот святой далеко не сразу получил народное признание. Во всяком случае, в течение еще минимум двух лет — 1608–1610 — у многих сохранялась вера в то, что настоящий царевич Димитрий жив. Так настоящим царем был признан новый самозванец Лжедмитрий II, под знамена которого встали многочисленные войска. Кроме того, появились и другие самозванцы, буквально расплодившиеся тогда по всей России.
Конечно и в случае с канонизацией царевича Димитрия, и в том, что его не признавали святым, большую роль играла политическая конъюнктура. Тем не менее со временем политическая ангажированность постепенно уходила в небытие, зато образ святого Димитрия Угличского как заступника Русской Земли и чудотворца все более утверждался в сердцах русских людей, а его житие уже постоянно публикуется в Минеях Четьих, издаваемых в XVII–XVIII вв. Известный агиограф Димитрий Ростовский, автор четвертой редакции Жития, сравнивает Димитрия Угличского с убитыми Святополком Борисом и Глебом, а число чудес, явленных святым (преимущественно исцелений от слепоты), доводит до 46.
ЧУДОТВОРНАЯ КАЗАНСКАЯ ИКОНА БОЖИЕЙ МАТЕРИ34
Обретение чудотворного образа Казанской Божией Матери церковное предание относит к 1579 году. Именно тогда, после пожара, уничтожившего половину Казани, девятилетней девочке Матрене Онучиной явилась во сне пречистая Богородица и повелела возвестить всем, что в земле, на месте сгоревшего дома Онучиных, хранится Ее икона. Сообщению девочки поначалу не придали значения. Однако сон повторялся еще дважды. Тогда Матрена со своей матерью сами откопали икону, а священник ближайшего Никольского храма Гермоген с крестным ходом отнес икону в свой храм. А после молебна икону перенесли в казанский Благовещенский собор. До начала XVII века икона почиталась в основном в Казани и Москве. Интересен тот факт, что позднее, в Смутное время, священник Гермоген станет патриархом Русской Православной Церкви и прославится своими подвигами и мученической смертью во имя спасения Отечества.
Образ Божией Матери, обретенный в Казани в 1579 году, с наиболее благодатной силой впервые проявил себя в годы Смуты. В Казанском ополчении был список с иконы, который воины вручили князю Д. М. Пожарскому. В 1612 году икона стала Путеводительницей всего второго ополчения, двинувшегося из Нижнего Новгорода на освобождение Москвы. Накануне решающего сражения с интервентами, засевшими в Москве, русское воинство три дня постилось и молило Богородицу о милости перед Казанской иконой. А победа, одержанная в этом сражении, была расценена как очередное свидетельство покровительства Божией Матери России.
С этих пор икона Казанской Божией Матери приобретает общерусское значение. Поначалу возникло народное почитание — сразу после освобождения Москвы в 1612 году, когда в отсутствие царской власти воины ополчения «уставиша праздник торжественный празновати о таковой дивной победе».
Общегосударственной святыней, «палладиумом царского дома Романовых, защитницей столицы царства и охранительницей трона» икона сделалась к 1636 году при царе Михаиле Федоровиче Романове, когда на Красной площади Москвы был построен каменный Казанский собор. Он был одним из немногих в то время храмов на Руси, посвященных этому образу, но сразу же занял второе место в иерархии столичных храмов. Собор возводили на средства царской семьи, которая, как свидетельствует Новый летописец, «начата к тому образу веру держати велию и повелеша празновати дважды в год и ход уставиша со кресты». Так почитание образа все более соединялось для царя Михаила Федоровича и его семьи с восприятием Казанской иконы как символа покровительства Богоматери не только Российскому государству, но и, особо, новой царской династии. Это личностное отношение, крепнущую веру и почитание образа можно считать главными источниками создания все новых и новых храмов сначала в Москве, а затем и по всей России. Как показали наблюдения современных исследователей над хронологией строительства храмов в честь Казанской иконы, вплоть до 1611 года ее почитание первоначально распространялось лишь в Казани с отдельными выходами по Поволжью. Но бурный рост строительства Казанских храмов наблюдается уже со второй половины 20-х гг. XVII века. Он набирает силу после 1632 года, когда на Красной площади в Москве начали возводить собор во имя всенародной святыни.
Та же закономерность ощущается и в многочисленных чудесах, явленных от списков с Казанского образа, — большинство из них отмечено в годы правления первых Романовых. При царе Михаиле Федоровиче было семь таковых явлений — в Москве (1612 и 1632), в Черниговской (1622), Владимирской (1624), Волынской (1636), в Костромской (1642) и в Пензенской (1643) губерниях. Тремя явлениями отмечено царствование Алексея Михайловича — в Витебске (1654), Тобольске (1661) и Зарайске (1673). При царе Федоре Иоанновиче — одно явление в Соловецком монастыре в 1676 году. При совместном правлении малолетних царей Иоанне и Петре отмечено два явления, а в царствование Петра зафиксировано семь явлений иконы — в Киеве (1699), в Шлиссельбурге (1702), в Костромской (1702), Харьковской (дважды в 1708) губерниях, в Каргополе (1714)ив Пензе (1717).