– Вы считаете, что пригласил Этти в ресторан хорошо знакомый ей человек?
– Ну, посудите сами, разве женщина согласилась бы сама добираться за город на автобусе для свидания с незнакомым человеком?
– Я не понимаю, как она согласилась на таких условиях встретиться и со знакомым, – в голосе комиссара опять появились ворчливые нотки.
– Не знаю, как этот таинственный кавалер объяснял Этти необходимость подобной встречи, но, думаю, что ее все это тоже устраивало.
– Почему вы так думаете?
– Милена мне рассказала, что Этти по какой-то причине скрывала своего поклонника. Если она права, то встреча, подготовленная таким образом, могла ее устроить.
– Может, он женат?
– Милена говорит, что это исключено, и я с ней согласна.
– Мне остается поверить в очередной раз вашей интуиции. Но что тогда?
– Есть разные варианты, но давайте все же сначала разберемся с фактами.
– Согласен.
– Итак, будем считать, что мы знаем: есть некий человек, который заманил Этти Саротти в ловушку и пытался убить, и это, между прочим, ему почти удалось. Теперь нужно выяснить, зачем он мог это сделать, и почему это ему удалось?
– То есть, мотив и возможности?
– Вот именно! Начнем с мотива, этот человек не наследник Этти, у нее одна наследница, которая имеет алиби, да и маловероятно ее участие в подобном преступлении. Единственным вероятным мотивом для убийства мне видится желание некого субъекта избавиться от опасного для него свидетеля.
– Вы предполагаете, – тут же включился в мои рассуждения комиссар, – что Этти располагала информацией, опасной, для этого, как вы выразились, субъекта?
– Или он так считал, по какой-то причине, – осторожно согласилась я
– И что же это могла быть за информация? Я вижу, что у вас есть версия.
– Вот тут мы должны вспомнить о первом покушении. Мы знаем, что от смерти Стонера выигрывали два его наследника: сын его покойной жены Ронен Критц и его племянница Этти Саротти. Мы считаем, что эти наследники к покушению не причастны, поскольку, во-первых, не знали о своем предполагаемом наследстве, во-вторых, у каждого из них есть алиби, подтвержденное весьма солидным количеством свидетелей. Идем дальше. Тогда, быть может, наш господин икс знал об этом наследстве и имел возможность до него добраться?
– Ну, человека, который точно знал все об этом наследстве, мы знаем, однако, как он мог бы до него добраться?
– Став, например, мужем симпатичной вдовы.
– А что? Он – вдовец. Вполне мог бы претендовать на такую роль. – подхватил мою мысль Катлер.
– Правда, Этти не слишком откликалась на его ухаживания, как мы знаем из слов ее дочери.
– Интересно, почему… – Эрик Катлер, похоже, вполне искренне удивился.
– Господи, комиссар! Это-то как раз вполне можно понять, ведь он ей в отцы годится! – воскликнула я.
– Ну, пожалуй, – комиссар смутился, – однако представить себе, как он угоняет почтовый фургон…
– А почему мы считаем с самого начала, что преступление совершает и замышляет один и тот же человек?
– Вы думаете о сообщнике?
– Или наемнике?
– Интересный подход, который в какой-то мере объясняет некоторые моменты.
– Ну, так что вы думаете о моей версии?
– Логика в ваших рассуждения присутствует, но что с доказательствами? Мы же не можем обвинить человека в преступлении, только потому, что он обладал по долгу службы нужной информацией и имел статус вдовца, а ведь если выделить из ваших рассуждений чистые факты, то больше ничего нет.
– Да, это верно, но я вот о чем подумала, если мы не заблуждаемся, то факт возвращения к жизни Этти Саротти не может не спровоцировать преступника на новое преступление.
– Поэтому мы и приняли все возможные меры для обеспечения безопасности Этти в больнице. – заметил комиссар.
– Вы уверены, что ваши меры гарантируют стопроцентную безопасность?
– Ничего стопроцентного не существует в природе, – философски заметил Катлер и задумался. Затем продолжил, – человек с оружием в комнату, где находится пострадавшая, не проникнет, а вот человек со шприцем? Мы, конечно, договорились с администрацией центра Бермана, что они будут использовать для ухода за нашей подопечной постоянный состав врачей, сестер и сиделок. Но кто может поручиться, что никого из этих людей нельзя купить? Я уже не говорю о существовании всяких других причин, которые могут заставить кого-то из медперсонала действовать в интересах преступника.