– Да, так оно и было, но... – чувствовалось, что какая-то мысль внезапно поразила Джима Стонера так, что он стал сомневаться, стоит ли ему сообщать нам остальную информацию.
– Так что же вы хотели сказать? – не выдержал затянувшейся паузы Катлер.
– Дело в том, что... Это я сейчас вспомнил, а тогда не обратил на это особого внимания... Да и не до того мне было. Конвертов-то было два! Один господин Шефнер открыл, а второй... Он мне сказал, что по распоряжению завещательницы, так он назвал мою Джудит, второй конверт можно будет вскрыть только после моей смерти. Но зачем? Странно.
Мой клиент пролежал в больнице значительно дольше, чем предполагал доктор, осмотревший его сразу после происшествия. И дело было не в сотрясении мозга, которого, к слову, у Стонера не было. В таком возрасте потрясения и переживания способны надолго выбить человека из колеи.
Мы с моим другом журналистом Дэвидом Сомсом навестили старика в клинике. Конечно, главная цель этого визита была связана с расследованием, но он так обрадовался нам, что я не решилась сразу заговорить о делах.
– Как вы себя чувствуете? – задала я вопрос, такой естественный в этих обстоятельствах.
– Спасибо, уже значительно лучше, – заверил нас Стонер, хотя вид его совсем не подтверждал сказанные слова.
Однако он искренне улыбался, что было уже неплохо. Мы поговорили о погоде, о ценах и даже о телевизионной передаче, которую я ни разу не видела. Тут на высоте оказался Дэвид, впрочем, профессия репортера светской хроники обязывала его быть в курсе всех телевизионных проектов.
– Возможно, вы уже скоро будете дома, – решила я, наконец, повернуть разговор в сторону, нужную для дела.
– Доктор советует мне не спешить, но вы можете и без меня осмотреть дом, – удивительно точно понял мой вопрос Стонер, – все ключи у меня с собой.
Так что первый осмотр дома мы провели с Дэвидом в отсутствие хозяина, но, разумеется, имея на это его разрешение и все необходимые ключи.
Дом был, конечно, старый. Но при этом как снаружи, так и внутри он выглядел ухоженным и очень уютным. Такие дома привораживают своих хозяев. О них с грустью вспоминают, если приходится уехать надолго или насовсем.
Мы поднялись на второй этаж по скрипучей деревянной лестнице. Внимательно осмотрели верхнюю ступеньку. Она была действительно сломана, впрочем, не настолько, чтобы нельзя было на нее становиться. Но пожилой человек, к тому же в спешке, вполне мог свалиться вниз и неизвестно, чем это могло бы ему грозить, ведь лестница была довольно крутая.
– Как ты думаешь, – мой вопрос отвлек Дэвида от изучения этой злополучной ступеньки, – мог кто-нибудь специально устроить так, чтобы старик упал?
– Я тоже подумал об этом. На сто процентов гарантии бы не дал, но очень может быть, хотя, если кто-то действительно хотел таким образом совершить убийство, то способ ненадежный и слишком рискованный для того, кто не живет в доме. Насколько мне известно, Стонер жил один. Помогала ему по хозяйству девушка, которую прислали из бюро по найму, но она приходила по утрам, когда хозяин был дома. Ключей он ей не давал.
– Откуда ты все это знаешь?
– Ты никогда не станешь первоклассным детективом, если не научишься каждое утро просматривать газеты. Эти сведения газетчики раздобыли в полиции.
– Зачем мне газеты? Разве у меня нет знакомого репортера? – усмехнулась я
Мы прошлись по комнатам второго этажа. Две спальни, библиотека маленькая и удивительно уютная гостиная. Мебель везде стояла старая, с выцветшей обивкой, но все здесь было каким-то прижившимся, даже часы в библиотеке показывали раз и навсегда установившееся время, именно установившееся, а не остановившееся. Просто не верилось, что тут можно чего-то бояться. Но ведь кто-то покушался на пожилого и совершенно безобидного человека. Если не в этом доме, то уж там, на улице, возле нашей конторы совершенно точно был убийца. Зачем ему нужна была смерть Джима Стонера?
Мы не нашли ничего, за что можно было бы ухватиться в этом расследовании, если его можно было так назвать. После бесполезной экскурсии по старому дому Дэвид заторопился в свою редакцию, а я отправилась в больницу, чтобы встретиться с клиентом и взять у него записку к господину Шефнеру, у которого я намеривалась получить очень важную информацию.
Завещание
– Нет, милая барышня. Конверт может быть открыт только при наличии условий, обозначенных завещателем, или, в исключительном случае, по решению суда. Что касается вскрытой части завещания, то с ней я могу вас познакомить, если господин Стонер выразил такое желание.