Иностранное влияние в обществе не только усилилось, но и стало очевидным. Для того чтобы не раствориться в огромной массе местного населения и обеспечить сохранение своего господства, монголы постарались максимально дистанцироваться от китайцев, демонстративно отвергая образ жизни и зачастую игнорируя их научно-практические достижения.
Оказавшись в Восточном Туркестане и двигаясь по Хэсийскому коридору, Марко Поло длительное время шел по тому же пути, что и Сюаньцзан, направлявшийся в Индию за буддийскими сутрами, но, естественно, в противоположном направлении. За шесть с половиной веков природные условия в Западном крае мало изменились. Два замечательных путешественника в равной мере преодолевали тяготы изматывающих долгих переходов, сталкивались с нехваткой воды и провианта, постоянно находились под угрозой нападений со стороны разбойников и грабителей, противостояли суровой стихии.
Сюаньцзан следующим образом описывал эти места: «Пески, подобно широкому потоку, расстилаются далеко вокруг, ветер то наносит, то разметает их. Никаких следов не остается после путников, а часто путь теряется, и тогда они растерянно кидаются из стороны в сторону, утратив всякое представление о направлении. Нигде ни воды, ни травы, и часто дуют горячие ветры. Когда поднимается ветер, человек и зверь теряют голову и доходят до полного изнеможения. Временами слышатся печальные, заунывные звуки, жалобные крики, и от вида и звуков пустыни люди приходят в замешательство и не знают, куда они идут. Вот почему столько народу гибнет в пути».
Не меньше драматизма и в рассказе Марко Поло: «А пустыня та, скажу вам, великая: в целый год, говорят, не пройти ее вдоль; да и там, где она уже, еле-еле пройти в месяц. Всюду горы, пески да долины; и нигде никакой еды. Как пройдешь сутки, так найдешь довольно пресной воды, человек на пятьдесят или сто хватит ее; так и во всей пустыне: пройдешь сутки и найдешь воду. В трех-четырех местах вода дурная, а в других хорошая, всего двадцать восемь источников. Ни птиц, ни зверей тут нет, потому что нечего им там есть. Но есть там вот какое чудо: едешь по той пустыне ночью, и случится кому отстать от товарищей, поспать или за каким другим делом, и как станет тот человек нагонять своих, заслышит он говор духов, и почудится ему, что товарищи зовут его по имени, и зачастую духи заводят его туда, откуда ему не выбраться, так он и погибает. И вот еще что: и днем люди слышат голоса духов, и чудится часто, точно слышишь, как играют на многих инструментах, словно на барабане».
Конечно, с позиции человека начала третьего тысячелетия все эти страхи кажутся сильно преувеличенными. За бесперебойной работой двигателя комфортабельного автомобиля не очень-то расслышишь «печальные, заунывные звуки», «голоса духов», но если сбился с дороги, мотор заглох и запас продуктов минимален, многое становится понятным, а главное, есть время оценить мужество людей, которые столетия назад с риском для жизни смело вступали в единоборство с пустыней.
Оазисы к западу от Дуньхуана венецианец описывает по-разному. В Кашгаре, Яркенде, Хотане и Пиме (?) «всего вдоволь», жители, в основном мусульмане, занимаются «торговлей и ремеслами», «хлопку родится изрядно», «есть виноградники и много садов». В городе Лоб, который ученым до сих пор так и не удалось убедительно увязать с каким-либо конкретным населенным пунктом, всякий человек, кому дорога через пустыню, «останавливается на неделю, самому отдохнуть, да и скоту дать набраться сил».
Более мрачными красками изображены «города и городки» на реке Черчен, «где водятся яшма и халцедон», а Камул (Хами) с его прославленными дынями предстает своеобразной «цитаделью разврата»: «Гостям-иноземцам всегда очень рады; женам приказывают исполнять все желания иноземца, сами уйдут по своим делам и дня два-три домой не приходят, а гость там, что пожелает, то и делает с женою; спит с нею как бы со своею женою; поживает в свое удовольствие. И в этом городе и в этой области жены любятся так, а мужья не стыдятся. Жены и красивы, и веселы, и любят потешиться». Якобы, великий хан Мункэ возмутился тамошними нравами и попытался навести порядок, однако местные жители преподнесли монгольскому правителю богатые дары и умоляли разрешить им жить так, как «завещали деды». На что изрядно удивившийся Мункэ со словами «хотите срамиться, так живите по-своему» в конце концов согласился.
Сей пикантный рассказ увлекателен, но вряд ли имеет какую-либо связь с реальными событиями. Можно предположить, что в данном случае рассказчик воспользовался услышанными историями-байками и «оживил» повествование. В пользу данной версии свидетельствует то обстоятельство, что Хами находился в стороне от пути его следования. Купцы Поло вместе с Марко огибали пустыню Такла-Макан с юга, и для того чтобы оказаться в этом месте, им надо было совершить трудно осуществимый марш-бросок на север. Если бы на их дороге действительно оказался данный город, они ранее неизбежно пересекли бы Турфанский оазис, о котором в «Книге» нет ни единого слова. Правда, путешественники могли попасть в Хами из Сасиона (Дуньхуан), развернувшись на 100 с лишним градусов и пройдя несколько сотен километров в противоположном от основного маршрута направлении, но такая гипотеза представляется весьма сомнительной.