Конни скривилась:
— Но ты же видела: Аннину и Рупу невозможно было остановить. Кол теперь с Анниной вообще не разговаривает.
Эвелина слабо улыбнулась.
— Не надо слишком сердиться на сестер Нуруддин. Они, разумеется, правы. Семьи погибших должны знать правду, — сказала она, гладя кошку сильными, ровными движениями — как раз так, как нравилось Мадам Крессон. — Просто они в нее не поверят — и мы не можем позволить себе ее рассказать. Если мы сообщим им, что там произошло на самом деле, это будет означать конец колонии сирен.
— Мы должны остановить сирен, пока они еще что-нибудь не натворили. Я не знаю, как долго они будут держать свое обещание: они просто в бешенстве от вторжения на их территорию. Можно мне взять ее? — спросила Конни тетю, показывая на газету.
— Конечно, думаю, маме с папой будет приятно это увидеть.
— Нет… я хотела сказать, да, конечно, им будет приятно, но я хотела послать ее сиренам. Я должна их предостеречь.
Эвелина пожала плечами:
— Делай как знаешь. Но я сомневаюсь, что это изменит их решение. Они не поймут, что все это значит.
— Знаю. Но я должна попытаться что-то сделать. И еще мы должны предупредить компанию — сказать, чтобы они не посылали рабочих к морю поодиночке: пусть ходят группами или что-то вроде того.
— Но, Конни, — мягко сказала Эвелина, сворачивая газету и беря дрожащие руки племянницы в свои, — что сможет удержать сирен от того, чтобы погубить целый отряд людей? Они могут это сделать, ты знаешь. И как ты сможешь заставить «Аксойл» выслушать тебя?
Конни поняла, что ее лихорадочные идеи о том, чтобы предупредить компанию, не имеют смысла. Никто не воспримет Общество всерьез: их высмеют, если они предложат компании защитить своих рабочих от опасного пения. Так что оставалось только переубеждать сирен. И если не она — никто не сможет это сделать.
Конни спустилась на набережную, надеясь найти Скарка. В руках она сжимала плотно упакованный сверток с петлей из бечевки. Скарк появился перед ней, ковыляя через полосу прилива у самой набережной, там, где берег при полном отливе обычно усеян кусочками разного мусора, съедобного для чайки. Конни спрыгнула на терракотовый песок и пошла к нему, хрустя галькой и расплескивая ручейки свежей воды, от которых галька сияла, как драгоценные камни. Он клевал дохлого краба, у которого уцелела только половина клешней.
— Скарк! — позвала Конни.
Он взлетел в воздух и опустился у ее ног.
— Доброе утро! — приветствовала она его. Он поклонился в ответ, его глаза сияли от удовольствия, что он ее видит. — Это ты для дочки припас? — спросила она, показывая на краба.
Он потопал лапками.
— Мне не хочется надоедать, но не мог бы ты отнести это нашим друзьям на Стогах? — спросила она, показывая ему маленький сверток.
Он бросил краба и стоял, наклонив голову набок.
— Они сердиты на меня? — поинтересовалась она, заметив его нерешительную позу. Скарк покачал клювом, взъерошил свои перья и попрыгал с лапки на лапку. — Нет? Но они чем-то встревожены?
Да, так и было, если верить чайке.
Вероятно, сирены были взволнованы встречей с посредником или, может быть, ожидали прибытия этого создания — Каллерво? Конни не знала и гадала, сможет ли она снова их увидеть, чтобы это выяснить. Вероятно, ей лучше подождать и посмотреть, какое действие окажет ее послание. В записке она попыталась объяснить им (и даже сделала некоторые рисунки), что́ будет поставлено на карту, если их обнаружат. Она умоляла сирен не нападать больше на людей с завода. Но ей определенно следовало как можно скорее пойти к ним самой, чтобы снова не погибли люди.
— Ты объяснишь им, что я пытаюсь помочь? — спросила она Скарка.
Он потопал лапками.
Конни протянула ему посылку. Скарк пожелал ей всего хорошего, быстро выпалив свое «Ах-ха-ха!», и взял петлю в клюв. Она смотрела ему вслед, пока он был виден на фоне затянутого облаками неба, посылка болталась туда-сюда, как маятник.
Когда Конни вернулась домой, она с удивлением обнаружила, что у них гости. На Шэйкер-роуд, рядом с домом номер пять, стоял старый мотоцикл с коляской. Протопав на кухню, она увидела там два мотоциклетных шлема, но только одного посетителя — доктора Брока. Он болтал с ее теткой и синьором Антонелли за чашкой кофе и черствым домашним печеньем.
Доктор Брок обратился к ней, как только она вошла:
— А, Конни, я как раз тебя жду. Вижу, вы подергали льва за усы в его логове своей поездкой в «Аксойл».