– Ну что ж, дома поработать перед зеркалом над чистотой и точностью движений, если кто-то найдет что добавить острохарактерного к своей роли – это будет только приветствоваться, – Татьяна выдала домашнее задание танцорам. – Завтра в семь вечера всех устраивает? – и после получения молчаливого подтверждения, добавила: – Я верю, что партнеры в столь позднее время проводят своих партнерш до дома.
Оказалось, что Сержантову и Коростелеву выпало сопровождать Лену и Вику в одном направлении – до офицерской пятиэтажки за центральной площадью городка, у одной отец был ракетчик, у второй – понтонщик. Было очевидно, что Володя торопился домой к беременной супруге, поэтому прогулка оказалась короткой, не смотря на явную готовность девушек погулять больше.
– А что отец ничего не рассказывает о службе? – спросил Виктор Лену, вспомнив расспросы девушек на пляже об установке и наведении ракеты.
– Да что ему рассказывать? Засиделся уже пятнадцать лет в капитанах, перейти в следующий разряд, чтоб на пенсию выйти майором, не умеет и объясняет, что не хочет. Копается в бумажках, ни о чем не мечтает, никаких инициатив не проявляет и никаких служебных амбиций не выказывает, – по ответу девушки складывалась ощущение, что она осуждает своего отца-неудачника.
– О Кубе что-нибудь вспоминает?
– Ничего! Наградил меня дурацким именем, которого я стесняюсь – всем не объяснишь, откуда оно такое – вот и все воспоминания. А для меня с этим именем одни мучения – кроме расспросов часто бывают насмешки и издевательства. Представь, сколько раз в школе только учителя произносили мое имя таким тоном с нотками удивления и ехидства, что я испытывала жесточайшее унижение! Пока уже где-то в пятом классе не сообразила, что можно предлагать воспользоваться сокращенным вариантом, привычным для славянского уха.
– Напрасно ты так. Капитан Левко – один из немногих кадровых офицеров, кто среди двухгодичников пользуется реальным авторитетом, и нам с ним интересно.
– Ну если тебе интересно, заходи, чаем угощу, поговоришь с уважаемым капитаном, – Лена запросто повернула прощальный разговор в приглашение. Уже оказавшись в квартире капитана Левко, Виктор по реакции Лениной матери Тамары Петровны ощутил, что для нее любой молодой мужчина рядом с дочерью – надежда на продолжительную связь и счастливую матримониальную развязку.
– Все, наверное, по-холостяцки кефир с батоном составляют основу питания? А у меня тут как раз пирожки подошли, – заявила она при знакомстве с Коростелевым.
– Мы только в три часа закончили совместное дежурство, и ты, лейтенант, сказал, что не знаешь мою дочку? – капитан Левко напомнил Виктору об их разговоре в девятке, с ироничным прищуром уставившись в лицо визитеру.
– Раньше не знал, сегодня получил разнарядку в Дом офицеров готовить художественную самодеятельность к дню полка, вот и познакомились, – легко выкрутился Коростелев, одновременно для понимания родителей расставляя акценты в своих отношениях с девушкой.
В хлопотах с чаем и пирожками со свежими ягодами и творогом, воздушными и аппетитными, Тамара Петровна бросала на визитера красноречивые взгляды, раскрывавшие потаенное желание разглядеть в нем признаки ухажера дочери. Понятное дело, красавица-дочка могла быть объектом короткого интереса со стороны молодого мужчины, но материнское сердце не переставало надеяться на серьезность намерений кавалера, поэтому она всячески демонстрировала Виктору благожелательность, извечный метод, выработанный в женщинах с древних веков и во все времена себя оправдывавший. Для женщины ностальгического темперамента, уже считавшей, что свое время она отжила и должна готовиться к постепенному увяданию, основной заботой стало счастье дочери.
– Пап, Витя говорит, что ты на Кубе отличился, а я про это ничего не знаю, – неожиданно Лена предложила тему для разговора, выдержав обещание Виктору. Глаза Композитора засветились родительской гордостью – до этого дочь не проявляла интереса к его прошлому, а он действительно ничего не рассказывал.
– Отличились все, кто в этом деле участвовал, – скромно ответил капитан Левко. – Нам есть чем гордиться в блестяще проведенной операции по переброске воинской группировки на Кубу, в установке стартовых позиций и ракет в боевую готовность. Вот когда нужно было со Штатами подписать договор о неприближении к нашим границам, они бы это сделали с радостью. В ходе операции мы ничего не сделали больше, чем американцы до этого сделали в отношении Советского Союза. Со стратегической точки зрения, непродуманно все это было, ровно, как сейчас с Афганистаном – влезли не подумав, а потом аврально уносили ноги. Самая большая глупость в жизни – повторять ошибки прошлого и надеяться на другой результат. После Афганистана еще куда-нибудь полезем по той же схеме, не подумав.