– В одиночку такую операцию не провернуть, чехлы все-таки тяжелые, а при наличии нескольких участников можно найти следы.
Комбат Туркин тоже согласился с подключением особиста к расследованию, но с оговорками:
– Попроси неформально майора Рыкунова разобраться – вы же теперь приятели! Но рапорт писать погоди. Комсомольский выдвиженец Ефимов много делает, чтобы подгадить сослуживцам, так он прокладывает себе карьеру. Он без этого не может и называет это принципиальностью, мы таким в училище темную обычно делали. На этой дороге позиция комбата, которую я освобожу, если уйду в академию. А ради нее он станет беспринципным и помолчит нужное время.
Во время следующей отсидки в девятке Виктор уже спланировал снять список офицеров восьмой батареи, получавших ключи от ракетного ангара, как вдруг получил полезный совет от Сережи Кириенко:
– Ты сержанта-кладовщика знаешь? Длинный такой? Он осенью уходит на дембель и просил меня купить в городе портфель-дипломат. Поговори с ним, может за портфель он тебе чем поможет?
Виктор знал, что сержант-кладовщик был дружен с Прохоровым, сержантом его отделения, и попросил того организовать встречу.
– У тебя на складе брезентовые чехлы для ракетных тележек есть? – издалека начал лейтенант Коростелев.
– У нас на складе все есть! – с гордостью обладания рогом изобилия местного значения ответил сержант, блеснув золотым зубом.
– Что нужно сделать для получения комплекта чехлов?
– Я должен оформить накладную на основании отношения, подписанного заместителем командира дивизиона по тылу, – сержант пояснил формальную процедуру получения материальных ценностей со склада.
– А без бумаг? – осторожно уточнил Виктор.
– Даже ветошь без бумаг я не выдаю! – кладовщик горделиво декларировал свою служебную позицию. Дисциплина в отношениях с прямым начальником и порядок в делах – основа основ прохождения воинской службы в «непыльных» условиях.
– Да помоги ты! – вступил в разговор Прохоров. – Что ты ломаешься, как малолетка?
– А мне-то что с этого? – не стесняясь спросил кладовщик.
– Мне сказали, что ты для дембеля хотел бы получить дипломат? – напомнил Коростелев сержанту его запрос Кириенко.
– Вам бесплатно? – сразу перешел к делу кладовщик с деловой интонацией.
– Ну хотелось бы…
– А когда портфель будет?
– Как только скажешь, что ты подготовил комплект чехлов, будешь иметь неприменный атрибут демобилизованного воина.
– Хорошо, я посмотрю, что можно сделать и через Виктора сообщу, – сержант-кладовщик подтвердил готовность к сговору с лейтенантом, сохраняя контакт через Прохорова.
16
После перерыва в танцевальных занятиях Коростелева, вызванного его дежурством, на следующей репетиции Виктор отметил для себя, что не всегда попадал в шаг с партнерами по кадрили, но быстро поправлялся, подхватывая показываемое другими движение. Небольшие задержки с его стороны, конечно, были заметны, но не ломали канвы общего танца, а ко второму прогону и этой заторможенности уже не стало. Когда они с Мариленой остались наедине с чачача, девушка сразу отреагировала на его сосредоточенности:
– Что-то ты какой-то вареный сегодня! Ты хоть раз репетировал танец на дежурстве?
– Репетировал, – просто ответил партнер. Хорошо, девушка не спросила, сколько раз репетировал, иначе ее возмущение докатилось бы до Западного полушария. Реально на дежурстве времени и возможности в смысле свободного, без свидетелей, пространства было немного.
Виктор не стал вспоминать о появлении Насти в дивизионе и рассказал о профилактических действиях особого отдела по проверке соблюдения режима секретности вокруг Карибского кризиса и попросил Лену никому не говорить об их беседах с ее отцом.
– Вот дожили! – возмущенным голосом отреагировала девушка. – Нельзя никому рассказывать о прослушанной политинформации о давно ушедшем времени!
– Политинформация – это идеологическое политико-массовое мероприятие с целью разъяснения актуальных событий международной жизни и формирования определенного отношения к ним. Я этим занимаюсь с моими солдатами на политподготовке, – поправил собеседницу Виктор. – Воспоминания об ушедшем, даже если и предпринимаются с попыткой сформулировать отношение к нему с использованием опыта минувших лет, имеют отношение к прошлому.
– Вот именно, когда это было?
– Все, что сейчас происходит в ракетных войсках, было сформатировано тогда, в шестидесятые годы. И нынешние полковники, майоры, капитаны и лейтенанты играют в служебные игры благодаря поколению твоего отца, по шаблонам, отработанным во времена до, во время и непосредственно после Карибского кризиса. Слушая рассказы Петра Ильича начинаешь испытывать зависть к людям, которые жили и действовали во времени, когда решалось, как будет жить страна, все человечество, когда каждый участник испытывал сопричастность к истории. У них был шанс показать себя в настоящем деле. В любом обществе поддерживается преемственность исторической памяти, чтобы трагедии, человеческие и материальные потери не повторялись, чтобы карибский или афганский синдром учил не только участвовавшее в событии поколение. Из-за чрезмерной старательности спецслужб участникам карибских событий заткнули рот, и нам нужно благодарить судьбу, что Петр Ильич захотел нам что-то рассказать из пережитого, ведь реальная служба кроме рутины наполнена лицемерием и постоянным враньем. Для нас, живущих в ощущениях застоя и отсутствия каких-либо перемен в обществе, общаться с человеком с таким опытом – все равно как дегустировать старый выдержанный коньяк: все должно происходить постепенно, медленно, с осмыслением каждого этапа.