Такие переживания погружали Валю в апатично-безвольное состояние без желания что-либо делать, даже просто шевелиться, и душили неожиданно подступавшими слезами, она понимала, что надо брать себя в руки и не раскисать, но не могла. Валя не включала телевизор из-за волнения и беспокойства, излучаемого им. Ее пугали термины, используемые в новостях и политобзорах: империализм, неоколониализм, гегемонизм, милитаризация – ненужные раздражающие слова. Словно дикторы, выговаривающие бесконечные заимствования из чужого языка, строили зрителю неприличные гримасы, возбуждая непонимание и недоверие к носителям этого самого языка. А если слушатель все же схватывал не только интонацию, но и смысл произнесенного, то его добивали «реакционные круги», «дестабилизирующий характер» и «конъюнктурная и обструкционистская позиция маоистской военно-бюрократической диктатуры». Валя плохо воспринимала такое коверкание русского языка и воспитание неприятия бездумных заимствований из иностранной речи. Неприятие непонятных терминов должно было воспитывать идеологическую нетерпимость и готовность к материальным и моральным жертвам ради торжества правильных идей, опасность сочилась из всех репортажей, подступала ближе, окружала со всех сторон и легко эволюционировало в страх описываемых событий и ожидаемых последствий, который заползал за ворот и душил ощущением безвыходности. Еще она не понимала пропагандистских усилий, направленных на рассказы о смелых людях в западноевропейских странах, выставлявших круглосуточные пикеты в местах размещения американских крылатых ракет и заявлявших, что не прекратят выступлений, пока их земля не освободится от американского ядерного оружия, что требуют от руководства своих стран немедленно отправить эти ракеты обратно за океан. Вале с ее скромной политподготовкой было понятно, что если ракеты американские, то и решение о их размещении в Европе и возврате в США могут принимать только американские власти, и демонстрации перед местным правительством остаются только выпуском пара из кастрюльки, стоящей на раскаленной плите. Сколько времени нужно, чтобы вся вода выкипела? Поэтому она просто перестала смотреть телевизор, чтоб не раздражаться по пустым поводам. Великие идеи борьбы за мир во всем мире, за справедливость, равенство и братство, за сильную Родину Вале уже не казались захватывающими, а говоря проще, воспринимались плохо, потому что конца этой борьбе не было. Трансляция угроз казалась бесконечной, а про сделанные обещания через короткое время забывали. Будущий ребенок оказался единственной подлинной ценностью, концентрировавший на себе ее мысли и намерения.
На состояние будущей матери действовал каждый пустяк. До чего все уныло и скучно! При полном упадке сил и духа, Валя буквально силой таскала свое тело, рассеянно пытаясь что-то делать по дому. Потом плохо спала, вырванная из сна среди ночи неизъяснимой тоской в то время, когда сон мужа особенно крепок. Валюся рассматривала его: мягкое лицо с попыткой придать мужественность отрастающими усами, замедленное ровное дыхание. Ей становилось холодно, пупырышки высыпали на коже. От окна падал прямоугольник лунного цвета. Валю охватывало бешеное нетерпение получить хоть толику внимания, которое она несомненно заслуживала – как раз то расположение духа, которое позволяло объяснить любые глупости. Она резко сдергивала одеяло с мужа и заворачивалась им в кокон. Володя что-то бессвязно бормотал, придвигался к ней и охватывал руками, она замирала, довольная хоть какой-то лаской, проявленной к ней, и погружалась в забытье.