Часть батарейцев во главе с прапорщиком Авдеенко, предназначенная для транспортировки вручную тележки с ракетой на стартовую позицию, толклась у ворот хранилища, в то время как остальные под руководством сержантов отделений уже подбегали к боевым постам с вверенной им техникой отделений батареи. Коростелев, успокаивая дыхание после бега, сорвал временную пломбу с замка, загремел ключами и распахнул створ массивных дверей.
– Это вот, Володин уехал в Зарайск с Ефимовым, я думаю, что на установщике будет работать Крюков, он недавно из учебки и еще не забыл, что делать надо, – прапорщик Авдеенко сообщил лейтенанту предлагаемую им перестановку в стартовом отделении. – А я – и за начальника, и за сержанта.
– Справишься? – Коростелев на всякий случай спросил Крюкова. – Не забыл порядок операций?
– Да вроде бы не забыл, – ответ не показался бодрым и уверенным, но другого решения по оператору установщика не было. Оставался только прапорщик Авдеенко, но тогда без начальника оказывалось целое стартовое отделение.
Коростелев щелкнул выключателем на электрическом щитке, в ангаре уже громыхали отбрасываемые в стороны колодки из-под колес ракетной тележки. Никому никакого дела до защитных чехлов – вот он момент, когда их можно под прикрытием общей суматохи спереть. Место второй тележки, ушедшей с группой старшего лейтенанта Ефимова в Зарайск, встретило гулкой пустотой.
– Занять расчетные позиции! – скомандовал Авдеенко, приняв на себя командование стартовым отделением, и ракетная тележка, освещенная вспыхнувшими прожекторами, под напором человеческих тел после снятия тормозных стопоров с тяжелым шорохом покатилась через распахнутые ворота в направлении старта. «Ну что ж, придется играть роль координатора…», – собравшись с мыслями, решил лейтенант, надеясь на свою память и выучку сержантско-рядового состава. События раннего августовского утра не вписывались в привычную ему логику учебно-боевой работы. Закрыв ворота, лейтенант опечатал пустое ракетохранилище – ничего ценного, кроме комплекта чехлов в нем не осталось.
Уступив командование своим отделением прапорщику Авдеенко, Коростелев отдал конверты с цифровыми данными боевого задания сержанту Прохорову – лицо было бледным, но спокойным, без следов вчерашних потрясений – и ефрейтору Панюкову, единолично без лейтенанта Сержантова принявшемуся задавать ракете дальность полета. Лейтенант по телефонной связи доложил в командный пункт дивизиона о занятии батареей стартовой позиции и получил несколько мгновений отдышаться и оглядеться – в подготовительный период каждое отделение занималось своей работой, и не было необходимости следить за какой-либо координацией и синхронностью. Оказалось, у командира батареи на начальном этапе подготовки ракеты к старту интенсивность действий значительно ниже, чем у начальника стартового отделения! Личный состав работал дружно, словно играючи, с полуслова понимая друг друга, демонстрируя боевое мастерство. Под руководством прапорщика Авдеенко ракетная тележка подошла к стартовому столу, поднялась стрела установщика и его захваты были установлены на цапфы тележки.
В это время на стартовую позицию въехал грузовик с платформой, скрытой раскрашенным пятнами камуфляжным брезентом, к лейтенанту Коростелеву подошел майор Шапиро и доложил о прибытии дежурной сборочной группы ракетно-технической бригады для пристыковки головной части к ракете. Виктор одновременно растерялся и обалдел: ему желторотому новичку-самоучке докладывал майор, да еще какой майор – ветеран Карибского кризиса. Он даже никогда не задумывался о возможности таких взаимоотношений: лейтенант должен давать команду старшему офицеру на выполнение последующих операций по подготовке ракеты к пуску и получать от него доклады. Это со стороны армия представляется пирамидой: в основе – лейтенанты, над ними капитаны, еще выше – майоры и так далее. По строевому уставу это тоже так, а в служебной жизни бывают вот такие сюрпризы: маленькие звездочки командуют большими. Приняв доклад прапорщика Авдеенко о готовности ракеты к стыковке с головной частью, лейтенант Коростелев с заметным уважением к тому, к кому обращался, произнес то, что прописано в регламенте: