Лермонтоведы на основании письма начальника штаба А. С. Траскина, который был на тот момент старшим воинским начальником в Пятигорске, П. Х. Граббе утверждают, что показания Мартынова и секундантов даны по сговору. В первый день начальнику штаба было заявлено иное: «Мартынов сказал ему, что он заставит его замолчать… Лермонтов ответил, что не боится его угроз и готов дать ему удовлетворение, если он считает себя оскорбленным». Эти слова ученые трактуют как угрозу со стороны Мартынова и попытку миролюбиво решить спор со стороны Лермонтова. Хотя в принципе это всего лишь пересказ чужих слов сторонним человеком и служить доказательством не может.
Удивляет то, что секундантов было четверо, а в выработке условий дуэли участвовал еще и первый командир Лермонтовского отряда, отчаянный забияка и дуэлянт Руфин Иванович Дорохов (1801–1852)1 Некоторые исследователи предполагают, что он был очевидцем дуэли, но в деле вообще не фигурирует. Так же как два неизвестных местных мальчика, которые, по словам дуэлянтов, знали обо всем, но дали слово молчать. Любопытно, что имена Дорохова, Столыпина и Трубецкого как участников дуэли были названы только после их смерти!
В любом случае, если верить Васильчикову и Мартынову, секундантами стали трое членов «кружка шестнадцати» — титулярный советник князь Александр Илларионович Васильчиков, капитан Алексей Аркадьевич Столыпин (Монго) и штабс-капитан Сергей Васильевич Трубецкой. Четвертый — корнет Михаил Павлович Глебов — был просто общим приятелем. Васильчикова и Глебова нынче называют официальными секундантами, Столыпина и Трубецкого — негласными.
На следствии Глебов назвал себя секундантом Мартынова, Васильчиков — секундантом Лермонтова. О присутствии на месте дуэли Столыпина и Трубецкого от комиссии скрыли, поскольку оба являлись ссыльными и находились в немилости у Николая I. На самом деле кто чьим секундантом был, выяснить не удалось по сей день, а гадать по такому мелкому вопросу не стоит.
Такая же путаница произошла во время следствия, когда начали выяснять, кто с кем, как и когда приехал к месту дуэли. Из сохранившейся в архивах Мартынова записки от секундантов известно, что Глебов и Васильчиков приехали в беговых дрожках, принадлежавших Мартынову! Сразу возникает вопрос: почему впоследствии на них нельзя было привезти раненого или убитого Лермонтова? Или зачем надо было рассказывать о каких-то дрожках на следствии, если их не было? Вопросов много, и все они теперь неразрешимы.
Дуэль произошла примерно в 7 часов вечера на небольшой поляне у дороги, ведущей из Пятигорска в Николаевскую колонию вдоль северозападного склона горы Машук, в 4 верстах от города. По признанным официальными показаниям Мартынова, «был отмерен барьер в 15 шагов и от него в каждую сторону еще по десяти. Мы стали на крайних точках. По условию дуэли каждый из нас имел право стрелять, когда ему вздумается, стоя на месте или подходя к барьеру…». Сохранились черновики показаний того же Мартынова, где говорится: «Условия дуэли были: 1-е. Каждый имеет право стрелять, когда ему угодно… 2-е. Осечки должны были считаться за выстрелы. 3-е. После первого промаха… противник имел право вызвать выстрелившего на барьер. 4-е. Более трех выстрелов с каждой стороны не было допущено…» Использованы были дальнобойные крупнокалиберные дуэльные пистолеты Кухенройтера с кремнево-ударными запалами и нарезным стволом, принадлежавшие A.A. Столыпину.
По предположениям лермонтоведов, все участники дуэли, за исключением Мартынова, всерьез ее не воспринимали, а потому Р. И. Дорохов, участвовавший в выработке условий дуэли, предложил самый жесткий вариант из всех возможных. Кто-то считает, что этим Дорохов хотел остудить пыл драчунов, кто-то — что он хотел гарантированного убийства Лермонтова…
Вообще остается только удивляться всей нелепости происходившего! Ведь к месту дуэли даже не позвали врача и не наняли на всякий случай экипаж, чтобы увезти раненого (этот факт однозначно разрушает версию о благородной попытке помочь поэту уйти из армии). Либо господа офицеры играли в дуэль, либо и в самом деле правы сторонники версии заговора. Но, скорее всего, решающую роль в этой дуэли сыграл «заговор» солдафонского фанфаронства, аристократической дури и лени. Все было пущено на авось!