17 июля 1841 г., ближе к вечеру, состоялись похороны. Организовывал их Столыпин (Монго). Поскольку «окостенелые члены трудно было распрямить; сведенных же рук расправить так и не удалось, и их покрыли простыней»[243], остается открытым вопрос: в гробу покойному сломали челюсть, чтобы закрыть рот, или так и похоронили, как он изображен на картине Шведе?
Пришли почти все жители Пятигорска и окрестностей, в том числе все светское общество и офицерство. Лорер же описал проводы Лермонтова: «На другой день были похороны при стечении всего Пятигорска. Представители всех полков, в которых Лермонтов, волею и неволею, служил в продолжение короткой жизни, явились почтить последней почестью поэта и товарища. Полковник Безобразов[244] был представителем от Нижегородского драгунского полка, я от Тенгинского пехотного; Тиран[245] от Лейб-гусарского и А. И. Арнольди[246] — от Гродненского гусарского. На плечах наших вынесли мы гроб из дому и донесли до уединенной могилы кладбища, на покатости Машука. По закону, священник отказывался было сопровождать останки поэта, но сдался, и похороны совершены были со всеми обрядами христианскими и воинскими. Печально опустили мы гроб в могилу, бросили со слезою на глазах горсть земли, и все было кончено».
Лорер не знал подводных течений, завихрившихся вокруг погребения поэта.
По закону человек, погибший на дуэли, приравнивался к самоубийце. Поэтому священнослужители отказались хоронить Михаила Юрьевича по христианскому обряду без разрешения властей.
С просьбой об отпевании обратились к настоятелю местной Скорбященской (во имя иконы Божией Матери Всех Скорбящих Радости) церкви отцу Павлу Александровскому. Тот, казалось, был не против. Однако вмешался второй священник церкви Василий Эрастов. В конце концов, Лермонтову было отказано в отпевании в церкви — Эрастов тайком утащил ключи от храма и скрылся. Позднее он обратился в высшие церковные инстанции с тем, чтобы привлечь Александровского к суду за отпевание Лермонтова на дому. Тяжба длилась 13 лет!
Глава военной и гражданской администрации Пятигорска полковник Василий Иванович Ильяшенков (годы жизни неизвестны) с великим трудом и с помощью А. С. Траскина согласился похоронить поэта под свою ответственность и признал его смерть не самоубийством. Начальство в целом пришло к выводу, что Лермонтов может быть погребен «так точно, как в подобном случае камер-юнкер Александр Сергеев Пушкин отпет был в церкви конюшень Императорского двора в присутствии всего города». Отец Павел под конец принял решение вместо «погребения по чиноположению церковному» ограничиться «препровождением тела до склепа с пропетием песни «Святый Боже»».
Однако и решения пятигорских властей, и ограничения Александровского не воздействовали на духовные власти. Следственная комиссия Кавказской духовной консистории посчитала отца Павла Александровского виновным в том, что он провожал гроб с телом Лермонтова, «яко добровольного самоубийцу, в церковном облачении с подобающею честию» и наложила на него штраф «в пользу бедных духовного звания в размере 25 руб. ассигнациями». В декабре 1843 г. деньги были взысканы с виновного.
В день погребения Н. С. Мартынов обратился к В. И. Ильяшенкову с прошением: «Для облегчения моей преступной скорбящей души, позвольте мне проститься с телом моего лучшего друга и товарища». Комендант пришел в ужас, но испросил ответа у начальства. A.C. Траскин дал категорический отказ, он опасался, что Мартынова изобьют прямо у гроба, так обозленно были настроены против него в городе.
Вот некоторые свидетельства очевидцев, характеризующие тогдашнее положение Мартынова. «Теперь 6-й день после печального события, но ропот не умолкает, явно требуют предать виновного всей строгости закона, как подлого убийцу». «Плац-майору Унтилову приходилось еще накануне несколько раз выходить из квартиры Лермонтова к собравшимся на двсре и на улице, успокаивать и говорить, что это не убийство, а честный поединок. Были горячие головы, которые выражали желание мстить за убийство и вызвать Мартынова».
243
Скабичевский A.M. М. Ю. Лермонтов. Его жизнь и литературная деятельность. Биографический очерк. СПб.: Изд-во Павлснкова, 1912.
244
Сергей Дмитриевич Безобразов (1801–1879) — командир Нижегородского драгунского полка; находился в опале у Николая I.
245
Александр Францевич Тиран (1815–1865) — ротмистр лейб-гвардии гусарского полка, знакомый Михаила Юрьевича по Школе юнкеров; поскольку часто был объектом насмешек Лермонтова, всю жизнь относился к нему весьма отрицательно.
246
Александр Иванович Арнольди (1817–1898) — корнет лейб-гвардии Гродненского полка; сослуживец Лермонтова.