Благо молодые чрезвычайно подходили друг другу, причем Елизавета искренне влюбилась в своего мужа. Зато поведение Александра окутано тайной. Вряд ли оно связано с отлучением Голицына, но первые годы после женитьбы великий князь, скажем мягко, был несправедлив к своей супруге. Уже в 1794 г. он завел себе вторую супругу-фаворитку Марию Антоновну Святополк-Четвертинскую (1779–1854), которую через год спешно выдали замуж за Д. Л. Нарышкина. Под этой фамилией Мария Антоновна и вошла в историю. Александр прожил с Нарышкиной 15 лет, она родила ему четырех дочерей и сына Эммануила (1813–1901). Нарышкин признал всех детей Александра своими.
В 1799 г. у Александра Павловича, бывшего тогда уже наследником престола, и Елизаветы родилась дочь Мария. Вместе с радостью пришли и серьезные огорчения. Мария Федоровна начала открытую войну против Елизаветы Алексеевны, которая длилась всю жизнь последней и прерывалась лишь дважды — перед лицом военной угрозы в 1805 и 1812 гг.
Те события описала графиня Варвара Николаевна Головина (1766–1819):
«В Павловске императрица приказала Елисавете прислать ребенка ей, хотя девочке было всего три месяца, а от дома великого князя до дворца было довольно далеко. Пришлось повиноваться, и потом, когда девочку привезли обратно, великая княгиня узнала от дам, сопровождавших ребенка, что Мария Федоровна носила его к государю. Нисколько не подозревая грозы, собравшейся над ее головой, Елисавета была благодарна государыне, считая это просто желанием приучить государя к внучке. Она жестоко ошиблась и скоро убедилась в этом…
Граф Ростопчин и Кушелев[63] находились рядом с кабинетом государя, когда мимо них прошла императрица с маленькой великой княжной на руках. Она сказала им: «Не правда ли, какой прелестный ребенок?» — и прошла в кабинет государя. Через четверть часа она вышла оттуда скорым шагом, а затем Кутайсов[64] от имени государя позвал Ростопчина в кабинет, говоря ему по-русски: «Господи, и зачем только эта несчастная женщина ходит расстраивать его своими сплетнями!» Ростопчин вошел к государю и застал его в состоянии полного бешенства: «Идите, сударь, и немедленно напишите приказ о ссылке Чарторийского[65] в Сибирский полк. Жена сейчас раскрыла мне глаза на мнимого ребенка моего сына!»… Императрица обратила внимание императора на то, что великая княжна была темноволосой, в то время как Александр и Елисавета были блондинами»[66].
Девочка не прожила и года, причем при дворе ходили слухи, будто ребенка отравили по приказу цесаревича Константина[67], мечтавшего когда-нибудь занять императорский престол. Очень сомнительный слух, но верно другое: со смертью дочери в душе Елизаветы Алексеевны произошел резкий надлом, началось ее охлаждение к супругу.
Известно, что Александр Павлович рыдал, когда ему сообщили, что отец его Павел I убит. Он знал о готовившемся заговоре, он знал, что убийство императора заговорщиками неизбежно. Но при этом Александр надеялся, что все пройдет как-то так, само собой… И был поражен, когда в замок с руганью и угрозами начали ломиться рядовые гвардейцы, сохранившие верность убиенному. Александр неожиданно для себя понял, что строгого Павла в армии любили и что за его убийство, видимо, придется отвечать!
Заговорщики вообще были поражены в ту ночь поведением Романовых. Мария Федоровна-старшая, искренне любившая только Павла, устроила небольшую истерику и, слегка всплакнув, вдруг сквозь слезы начала твердить, едва выговаривая по-русски:
— Я! Я хочу править! Я должна!!!
И самое печальное — перепуганный Александр был готов уступить матери!
Тогда-то и прозвучали ставшие историческими слова:
— Эта страна устала от власти толстой старой немки. Оставьте ей возможность насладиться молодым русским царем!
Произнесла их новая императрица Елизавета Алексеевна, чем разом решила вопрос о власти и до конца своих дней стала самым ненавистным врагом свекрови. Новоявленная вдова была до такой степени обескуражена, что мгновенно прекратила истерику, умолкла и отошла в сторону.
Надо отдать должное Марии Федоровне: она сумела сделать верные выводы из слов невестки и поняла, что ей не дано стать самодержицей в России. Но не беда: она поняла и другое — властвовать можно посредством сыновей! Отныне ее заветной целью стало возведение на престол любимого сына Николая. А пока мальчик мал, есть время подготовить для него престол. Главными препятствиями здесь оказывались Елизавета Алексеевна, мешавшая полному подчинению Александра I воле матери, и наследник престола великий князь Константин Павлович[68], родной сын Марии Федоровны, воспитанный под присмотром Екатерины II. Так завязалась главная дворцовая интрига, определившая судьбу российской монархии, в которой восстание декабристов оказалось лишь мелкой авантюрой в общем контексте борьбы за корону.
63
Григорий Григорьевич Кушелев (1754–1833) — генерал-адъютант Павла I, адмирал, вице-президент Адмиралтейств-коллегии.
64
Иван Павлович Кутайсов (1759–1834) — граф и барон с весьма экзотической биографией. Турчонок по имени Кутай в 10-лстнсм возрасте был взят в плен во время войны и отправлен в подарок Екатерине II, которая отдала его служить наследнику. Кутай стал личным камердинером и брадобреем Павла Петровича. С восшествием Павла I на престол его возвели в баронское и графское достоинства, одарили землями и 5 тысячами душ крепостных. Был противником Марии Фслоровны-старшсй и настраивал против псе императора.
65
Адам Ежи Чарторыйский (1770–1861) — видный польский политический деятель, жил при русском императорском дворе с 1795 г. Личный друг Александра I и Елизаветы Алексеевны, откуда Мария Федоровна и сочинила сплетню о незаконном рождении девочки.
68
Первый в истории России Указ о престолонаследии был подписан Петром I 5(16) февраля 1722 г. Согласно этому указу отменялся древний обычай передавать престол прямым потомкам по мужской линии, монарх получал право назначать престолонаследника по своей воле. Павел I отменил указ Петра I, а 5 апреля 1797 г. обнародовал Манифест о престолонаследии, тайно от Екатерины 11 составленный при ее жизни самим Павлом совместно с Марией Федоровной-старшей. Согласно манифесту вводился австрийский полусалический порядок престолонаследия: престол наследуется членами династии по нисходящей непрерывной мужской линии — в случае смерти монарха, имевшего сыновей и братьев, престол переходит к старшему из живущих сыновей или к старшему из потомков этого сына, но не к следующему по старшинству брату. Если монарх умер, не оставив сыновей или внуков по мужской линии, корона передавалась его следующему по старшинству брату и сыновьям этого брата и т. д. Женщины допускались к наследованию лишь при совершенном прекращении всех потомков мужского пола данной династии.