Если заговор и имел место, то идейным вдохновителем заговорщиков и руководителем их, скорее всего, являлся С. М. Воронцов — российский посол в Лондоне с 1785 по 1806 г. (Напомню, что именно англичане профинансировали заговор и убийство Павла I в 1801 г.) В этом случае в России всем занимался сын Воронцова, будущий светлейший князь. В придворной среде (да и в дворянстве в целом) связи у названных лиц были огромные, и многие аристократы явно готовы были их поддержать. О международных масонских связях С. М. Воронцова и говорить не приходится. Так что в организационном и материальном плане такой заговор против Александра I стал бы самым опасным за все время его царствования.
Однако большинство специалистов уверено, что никакого заговора не было. Семен Михайлович Воронцов был чрезвычайно умным и тонким политиком. Он лучше многих понимал, что в России переворот, подобный дворцовым переворотам XVIII в., невозможен, поскольку обычно он совершался в пользу кого-либо из Дома Романовых. В 1741 г. таковой была Елизавета Петровна, в 1762 г. — Екатерина II, в 1801 г. — Александр I. Единственной возможной для подобной роли кандидатурой после войны 1812 г. могла стать Елизавета Алексеевна — младшие великие князья были еще малы, Константин предан императору, о Марии Федоровне и разговора быть не могло… Но у императрицы не было никакого честолюбия, и она была ревностной противницей революций и переворотов. Об этом знали все, потому никто, за исключением недалекого Ф. Н. Глинки, с такой идеей и не носился. Ведь любая попытка иной формы переворота в случае успеха неизбежно переросла бы в революцию, чего никто не желал.
Глинка же был уверен, что заговор существует и названные здесь лица поддержат его, если Елизавета Алексеевна даст согласие взойти на престол. И он обратился к императрице с соответствующим предложением, однако немедленно получил категорический отказ. Более того, не называя имен, Елизавета Алексеевна предупредила о возможности попытки переворота мужа, тот в свою очередь высказал опасения А. А. Аракчееву. Власть начала готовиться к аристократическому мятежу. Отметьте, не от народа ждали удар — от дворянской элиты, организационно сосредоточившейся в масонских ложах, большинство которых находилось в подчинении у заграничных орденов.
«… Эксцессы в гвардии и революционная работа в армии без существования военных поселений поставила бы Государя в зависимость от любого заговора, т. е. в трагическое и безвыходное положение. Военные же поселения в корне меняли эту кошмарную обстановку… Что делал бы Император Александр I в создавшейся атмосфере, если бы в ближайшем к С.-Петербургу районе не было бы мощного кулака поселенных войск (надо считать около 100 000 человек), а на юге 240 эскадронов — войск беспрекословно преданных Императору, войск, которые были крепко в руках графа Аракчеева, на которого к тому же равнялась масса артиллерии.
И в этом также кроется разгадка той травли, которая велась и ведется против Алексея Андреевича, бывшего, как и при Павле I, грозным препятствием для дворцовых переворотов — организатора, воспитателя и руководителя поселенных войск.
… С претворением в жизнь замысла Императора кончалось… своеволие, кончалась роль гвардии, как янычар или преторианцев, и безболезненно проходило бы уничтожение крепостного права.
Для русской боярщины все это было бы смертельным ударом»[78].
Тайные общества (не масонские ложи) стали возникать в России с 1816 г. Любопытно, что начало их образования совпало с отказом Елизаветы Алексеевны взойти на престол. Рассказ об этих событиях не входит в задачу настоящей книги.
Отметим только, что первое открытое выступление против существующего порядка произошло в лейб-гвардии Семеновском полку в октябре 1820 г., когда Александр I находился в Австрии, на конгрессе Священного союза в Троппау. Недовольные командованием полковника Григория Ефимовича Шварца (1791–1882), героя антинаполеоновских войн, многократно награжденного орденами и ценным оружием за личную храбрость в сражениях против французов, рота Его Величества лейб-гвардии Семеновского полка (аналог современной Кремлевской роты почетного караула) возмутилась против муштры (частых строевых занятий) и жестокого обращения. Ее поддержал весь полк. Возникла угроза нападения вооруженного формирования на Петербург. В казармах полка стали распространяться невесть откуда взявшиеся рукописные прокламации. Солдаты (как об этом пишут в книгах) самостоятельно ничего подобного организовать не могли.
78
Богданович П. Л. Аракчеев, граф и барон Российской империи (1769–1834). Буэнос-Айрес, 1956. К сожалению, этот интереснейший труд авторитетного русского историка, полковника и эмигранта Павла Николаевича Богдановича (1883–1973) по сей день не издан в нашей стране, мне удалось ознакомиться с книгой в частной библиотеке. Далее цитируется по указанному изданию.