Продолжая тему, укажем, что новобрачная была признанной красавицей, ее же супруг внешне выглядел весьма непрезентабельно, да еще роста был невеликого, гораздо ниже жены (рост Гончаровой был 180 сантиметров., Пушкина — 160 сантиметров), и склонен к полноте. Недаром в обществе их порой называли Вулканом и Венерой. Ведь хорошо известные нам прижизненные портреты поэта кисти В. А. Тропинина (в меньшей степени) и особенно O.A. Кипренского чрезвычайно льстят ему. А после тридцати в дополнение ко всей своей некрасивости Александр Сергеевич начал быстро лысеть.
Если Николай I признал Пушкина «умнейшим человеком России», то недалекость Гончаровой и признавать не приходится — она так и выпирает из переписки современников и особенно из писем самого Пушкина жене. Вот хотя бы запись из дневника Д. Ф. Фикельмон: «Александр Пушкин, вопреки советам всех своих друзей, пять лет тому назад вступил в брак, женившись на Наталье Гончаровой, совсем юной, без состояния и необыкновенно красивой. С очень поэтической внешностью, но с заурядным умом и характером…» А престарелый князь Александр Васильевич Трубецкой, бывший когда-то ближайшим другом Дантеса (его воспоминания чрезвычайно критикуют пушкиноведы, поскольку записаны они были, когда автор находился в полумаразматическом состоянии), без тени смущения заявил: «Дело в том, что Гончаровых было три сестры: Наталья, вышедшая за Пушкина, чрезвычайно красивая, но чрезвычайно глупая…»[112]
П. Е. Щеголев на основании писем поэта особо подчеркивает меркантильность его супруги и безразличие ее, если не презрение к литературе как роду занятий. Барон Модест Андреевич Корф (1800–1876), соученик Пушкина по Царскосельскому лицею, в своих «Записках» отмечал: «…прелестная жена, любя славу своего мужа более для успехов своих в свете, предпочитала блеск и бальную славу всей поэзии в мире и — по странному противоречию, — пользуясь всеми плодами литературной известности Пушкина, исподтишка немножко гнушалась тем, что она, светская женщина par excellence[113], привязана к мужу home de letters[114], — эта жена с семейственными и хозяйственными хлопотами привила к Пушкину ревность…»[115]
Как известно, зная характер Натальи Николаевны, император лично поручил В. А. Жуковскому оформить и подготовить к хранению рукописи покойного дуэлянта. Не опечатай их власти, сейчас мы наверняка не имели бы большинства подлинников и черновиков великих творений. После Натальи Николаевны Ланской (Пушкиной) сохранилось очень мало писем, и все они касаются преимущественно денежных вопросов, собственного кокетства и супружеской ревности.
К сожалению, новобрачные были, мягко говоря, небогаты для аристократической среды, но вполне обеспечены для среднего дворянства, что еще больше усугубляло положение в семье. За Натальей Николаевной не дали ни гроша приданого. Чтобы соблюсти приличия, небогатый Пушкин одолжил родителям невесты 11 тысяч рублей, о чем сразу же после свадьбы все разом забыли. Заботы о мирском поставили Александра Сергеевича в тупиковую ситуацию: деньги он умел зарабатывать только литературой (Пушкин даже стал одним из первых русских писателей, кто начал зарабатывать себе на жизнь творчеством), но мирская суета и добывание средств на содержание семьи выбивали его из колеи и лишали вдохновения. На содержание и развлечения Натальи Николаевны требовались огромные средства, и это при том, что часть расходов взяла на себя тетушка жены Е. И. Загряжская.
Говоря словами Марины Ивановны Цветаевой, «пара по силе, идущей в разные стороны, хотелось бы сказать: пара друг от друга. Пара — врозь»[116].
112
Трубецкой А. В. Рассказ об отношениях Пушкина к Дантесу // Пушкин и его современники: Материалы и исследования. Вып. 25/27. Пг.: Комис. для изд. соч. Пушкина при Отд-нии рус. яз. и словесности Имп. акад. наук, 1916. Далее воспоминания Трубецкого цитируются по этому изданию.