В XVII в. слово «философ» стало синонимичным слову «алхимик». Как из рога изобилия, посыпались «новые философские течения». «Fama Fraternitatis» повествует о том, как человек по имени Христиан Розенкрейц искал оккультных знаний. Он путешествовал на Средний Восток: в Палестину, Сирию, Египет и
Северную Африку, а также в Испанию, а затем вернулся в Германию, где и обнаружил тайное братство. Спустя 120 лет после смерти Христиана Розенкрейца в возрасте 106 лет один из членов Братства вскрыл его могилу и извлек бесценные останки Розенкрейца. Таким образом Братству[20] был подан сигнал к действию, указывавший на то, что настало время заявить о себе и приступить к распространению учения, то есть опубликовать «Fama Fraternitatis».
Эта книга стала зарей, или денницей, нового Золотого века. «Fama Fraternitatis» сообщает нам, что у Братства есть ключи от тайного знания, способного преобразить мир людей и возвестить всем о наступлении новой эры, во время которой «мир очнется от своего тягостно-беспробудного сна и, полный веселья и радости, босой, простоволосый, с распахнутым настежь сердцем выйдет навстречу вновь встающему Солнцу». Эта цитата заимствована из другого труда, созданного розенкрейцерами, — из «Confessio Fraternitatis», в котором еще более четко сформулированы основные идеи учения и прямо сказано о его революционном пафосе, ибо речь в книге идет о самом существе алхимической тайны.
Розенкрейцеры были алхимиками, но это не помешало им и в «Fama», и в «Confessio» подвергать суровой критике «пресловутых» алхимиков, которые сидят в своей лаборатории и пытаются получить золото из расплавленного свинца. В «Fama Fraternitatis» говорится о «возмутительных и ненавистных опытах по добыванию золота, под прикрытием которых многие безбожники и жулики совершили великие злодейства, обманули и оскорбили оказанное им доверие». В «Fama Fraternitatis» содержатся намеки на то, что розенкрейцеры могли бы получать золото, но несравненно более важное значение они придают высшей, духовной алхимии, мистически связанной с наступлением Золотого века и проблемой подготовки к нему. Сокровенная цель, о которой в двух первых изданиях розенкрейцеров говорилось лишь намеками, заключалась в том, чтобы подготовить мир к новой эре, заря которой уже забрезжила.
Третья книга разительно отличается от двух первых. «Химическая свадьба Христиана Розенкрейца» вышла в свет в 1б1б г. и стала единственным документом розенкрейцеров, на титульном листе которого значится имя его автора — Иоганн Валентин Андреа, протестантский пастор из Германии. «Свадьба» — книга, страницы которой наполнены оккультной образностью и сюрреалистическими метафорами; кроме того, в ней описываются опыты Христиана Розенкрейца, поставленные им в процессе наблюдения за ритуалами королевского бракосочетания.
Подобно многим творениям алхимиков, «Свадьба» переполнена замысловатыми шифрованными сообщениями на «зеленом языке». Лишь человек, обладающий столь же недюжинным умом, как Лейбниц или Ньютон, мог в одиночку найти ключ хотя бы к одному из шифров. Например, в «Свадьбе» король говорит: «В моем имени содержится пять и пятьдесят, однако в нем всего восемь букв». Лейбниц правильно понял смысл этой тайны, правда, лишь на одном из ее уровней, — он просто воспользовался цифровым значением букв латинского алфавита, в котором А = 1, В = 2 и т. д., и вычислил гематрию (сумму цифровых значений букв) слова ALCHIMIA (алхимия).
«Химическая свадьба» — текст для посвященных, который, точно так же, как и «Тайна соборов» Фулканелли, не может быть понят без особых знаний, открывающих путь к эзотерическим толкованиям. После того как с текстом были совершены эти невероятные манипуляции, посвященные розенкрейцеры онемели от изумления. Встал вопрос, стоит ли им как-нибудь прореагировать на усилия многих мыслителей, которые, подобно Лейбницу, прорвали линию обороны их сокровенной тайны. Должно быть, они что-то предприняли со своей стороны, и секрет удалось сохранить, а тайные движения продолжили свое существование.
Лекция Весткотта служит безусловным доказательством того, что традиция розенкрейцеров была непрерывной и их понятия передавались из века в век. Это впечатляет само по себе, но незыблемость смысла, который вкладывается в эти понятия, поражает еще больше. Мы видим, что даже для тех групп, которые утратили непосредственную связь с алхимической составляющей таинственной традиции, характерна удивительная стабильность истолкования символов. И прежде всего это характерно для так называемых масонов.