Епископ Александр, созвав собор, отлучил Ария и его последователей от церковного общения. Это вызвало настолько серьезные волнения на религиозной почве, что Константину пришлось лично вмешаться в церковные дела. В послании к обеим сторонам конфликта Константин объявил, что диспут при столь резком противостоянии — дело недостойное и опасное. Однако христианская церковь смотрела на этот вопрос иначе. Для церкви вопрос о единосущии или подобносущии, то есть понятиях, выражаемых греческим терминами homoousia и homoiousia, имел жизненно важное значение как с политической, так и с богословской точек зрения. Если Христос не был Богом, все здание христианских догм и постулатов рассыпается. А если в самой церкви произойдет разделение, ее ценность как института, способного сплотить империю, сводится на нет. Поэтому решение этой проблемы стало вопросом жизни и смерти для новой имперской идеологии.
Константин решил положить конец этому диспуту и в 325 г. созвал в Никее первый экуменический, или Вселенский, собор. Константин лично председательствовал на заседаниях собора, выслушивая прения сторон, и, по свидетельству Евсевия[56], «умерял неистовство противоборствовавших партий». Арий изложил свою точку зрения, но Афанасий Великий, искусный мастер богословских баталий, присланный александрийским епископом Александром, с исчерпывающей убедительностью доказал, что, если Христос и Дух Святой не обладают той же самой природой, что и Бог-Отец, это означает торжество политеизма. С этим епископы, присутствовавшие на соборе, согласились и приняли новый всеобщий Символ веры, в котором говорилось, что Троица едина по существу, то есть обладает единой сущностью.
Единство церкви было закреплено отлучениями и анафемами. С этого момента церковь, получив статус имперской, сама начинала эпоху преследований инакомыслящих. Все книги Ария и его единомышленников были сожжены. По императорскому указу укрывательство таких книг каралось смертной казнью. Итак, время Темных веков начало свой отсчет.
Константин, номинальный христианин и вполне реальный кандидат на роль Антихриста, вместо этого явил собой новую модель Христа имперской церкви, Христа-Пантократора, Христа — Повелителя всей Вселенной. Демиург неожиданно стал Мессией, и началась более чем тысячелетняя полоса духовных преследований и репрессий. Отныне вопрос о конце света сделался прерогативой церкви — как в вероучительном отношении, так и в конкретной практике.
После воссоздания Богом Нового Иерусалима, о чем подробно рассказано в главах 21 и 22 книги Откровения, на берегах реки, несущей воду жизни, будет стоять Древо Жизни. Это свидетельствует о том, что новое небо и новая земля, обетованные Богом через Иоанна в книге Откровения, на самом деле мыслились как буквальное, материальное возвращение в Эдемский сад. Так, по крайней мере, думали хилиасты. Они видели в этом Божественном воссоздании Храма шанс приобщиться к невинным радостям и усладам человечества, очищенного от грехов. Хилиасты, вполне естественно, полагали, что поскольку во вновь воссозданном раю не будет Древа познания добра и зла, которое послужило первопричиной грехопадения человека, следовательно, в Новом Иерусалиме не будет и самого греха.
Ориген[57] и другие отцы ранней церкви отвергали подобную интерпретацию. Но даже им не удалось полностью вытеснить из ортодоксальной эсхатологии идею о преображенной реальности и преображенном теле. По мнению гностиков, такая реальность может быть искуплена или воскрешена к новой жизни в результате апокалипсической катастрофы. В этом смысле апокалипсис представлял собой нечто вроде шанса для искр света вновь возвратиться и влиться в Свет. И эта гностическая концепция сохранилась в основе ортодоксальных представлений об апокалипсисе.
Христианство возникло и сформировалось в результате политических волнений, вспыхнувших в Палестине в I в. н. э., который явился поистине апокалипсическим периодом истории еврейского народа. Христианство смогло стать универсальной религией лишь после того, как для иудеев наступил «конец света», когда, спустя шесть с половиной веков после взятия и разрушения Соломонова Храма войском Навуходоносора, римские легионы под командованием будущего императора Тита вновь разграбили и сожгли иерусалимский Храм, недавно отстроенный Иродом, а затем изгнали евреев из Израиля. Для изгнанников это действительно было концом света, куда более страшным, чем вавилонское пленение. Тогда примерно через поколение Кир Великий разрешил евреям возвратиться в Иерусалим.