Наиболее значимые аргументы другой стороны – это уже упоминавшийся категорический отказ Ленина от любого сотрудничества с Парвусом, а также тот факт, что революционеры-эмигранты пытались действовать открыто и легально, через Комитет по возвращению русских эмигрантов на родину (и это действительно так). Кроме того, «опломбированных вагонов» было несколько, германским коридором для возвращения в Россию воспользовались не только большевики, но и меньшевики и эсеры. Да и вообще в то время шпиономания в России достигла таких размеров, что в пособничестве немцам обвиняли не то что большевиков, но даже членов императорской фамилии.
Сама поездка Ленина и еще тридцати эмигрантов прошла без каких-либо эксцессов. Днем 9 апреля они выехали из Цюриха на пограничную станцию Готтмадинген, где пересели в вагон с опломбированными дверями, который сопровождали два офицера германского генштаба – капитан фон Планец и лейтенант фон Буринг. Вагон без остановок проследовал до станции Засниц, где пассажиры пересели на пароход «Королева Виктория». На нем они добрались до Мальмё, а 13 апреля Ленин и его попутчики прибыли в Стокгольм.
Гораздо более интересными, чем сама поездка, были последовавшие за ней события. В Мальмё Ленина встретил не кто иной, как Яков Ганецкий, в сопровождении которого Ильич и приехал в шведскую столицу. Нетрудно догадаться, что если где-то есть Ганецкий, то значит, где-то рядом должен быть Парвус. Так было и в этот раз. Парвус хотел встретиться с Лениным, однако тот ответил категорическим отказом, потребовав засвидетельствовать это трех лиц, в том числе и Карла Радека, прибывшего в Стокгольм вместе с Лениным.
Однако именно с Радеком Парвус провел в переговорах большую часть дня 13 апреля, и вряд ли у кого-то могут возникнуть сомнения, что Радек участвовал в них без санкции Ленина. «Мы никогда не узнаем точно, что эти два человека говорили друг другу, – пишет об этой встрече Давид Шуб. – Мало вероятно, чтобы они потратили много времени, обсуждая марксистские теории. Парвус в состоянии был обещать большевикам большую финансовую поддержку в будущей борьбе их за завоевание власти в России. А Радек был уполномочен Лениным принять это предложение. События последующих месяцев в России дают достаточно доказательств, что именно эта договоренность произошла в Стокгольме 13 апреля 1917 года».
Мы не будем столь категоричны в выводах, но факт действительно примечательный – Ленин снова демонстративно игнорирует Парвуса, однако активно контактирует с ним через других лиц. 16 апреля Парвус приехал в Копенгаген, тотчас отправился к Брокдорфу-Ранцау и подробно рассказал ему о своих переговорах с Радеком. В свою очередь, посол телеграфировал в Берлин: «Доктор Гельфанд сегодня вернулся из Стокгольма, где он вел переговоры с русскими эмигрантами из Швейцарии. Его вызвали в Берлин телеграммой от исполнительного комитета социал-демократической партии. Он приедет завтра и пробудет несколько дней».
Главной целью приезда Парвуса в Берлин была аудиенция у главы германского МИДа Артура Циммермана. Через несколько дней Александр Лазаревич был уведомлен, что министр ждет его. Аудиенция была строго секретной, свидетелей не было, протокол не велся. З. Земан и В. Шарлау на основе имевшихся у них скупых сведений пишут об этой встрече: «Нет никакого сомнения, что Парвус доказывал Циммерману необходимость поддержки Германией большевистской партии. Большевикам нужны были деньги для расширения своей пропаганды мира в русском тылу, а также среди солдат на фронте, которая уже велась в течение многих месяцев. Эта пропаганда должна теперь значительно усилиться и быть связанной с политикой большевиков. Опасность, что германское военное наступление на восточном фронте поведет к объединению всех патриотических элементов в России и парализует пропаганду мира – все еще существует. От этого больше всех пострадают большевики. Парвус вновь настаивал, чтобы никакого наступления на русском фронте не было в течение нескольких месяцев. Еще раньше министерство иностранных дел просило государственное казначейство о новой ассигновке пяти миллионов марок для политических целей в России, и 3 апреля просьба эта была удовлетворена».
Тем временем, пока Александр Парвус делал свои дела в Германии, 16 апреля Ленин прибыл в Петроград. По воспоминаниям современников, он опасался ареста, однако был встречен цветами и оркестром. Сразу же после приезда Ленин выступил со своими «Апрельскими тезисами». В постреволюционном обществе, в том числе и среди большевиков, превалировали идеи признания демократического характера Февральской революции, поддержки Временного правительства и «обороны революционного отечества от германского империализма». Но Ленин выдвинул совершенно противоположные идеи – антивоенной борьбы и пропаганды, перерастания буржуазной революции в пролетарскую, отказа в поддержке Временного правительства, передачи власти Советам и осуществления социалистической программы-максимум (отмена полиции, армии, чиновничества, национализация банков и земли, в перспективе – построение «государства-коммуны»).