Владения, дающие приличную ренту, в большинстве своем, запущены, весь труд их владельцев сводится лишь к их охране путем запирания дверей, укрепления и закрытия проходов. Те, кто охраняет их, [получают] плату, за исключением владений в [той части] города, что [называется] касба[390]. Некоторые из них сдаются по очень низкой цене. Я знаю жилище в одном из самых заселенных мест в городе, плата за которое [ранее] составляла сто пятьдесят динаров в месяц, а в этом году она опустилась примерно до двадцати динаров. Другое в подобном же месте стоило шестнадцать динаров в месяц, а [теперь] - лишь чуть более динара. Все, что не упомянуто, изменилось таким же образом.
Умерших, попавших в перепись, которые были покрыты саваном, записаны в диване и по которым [была совершена молитва] в мечети, за двадцать два месяца с шаввала девяносто шестого года[391] до раджаба девяносто восьмого года[392], было сто одиннадцать тысяч. Как бы ни было велико это число, оно ничтожно по сравнению с числом тех, кто погиб в своих домах, на окраинах города и у основания стен. Но и это число крайне мало в сопоставлении с тем, сколько погибло в Мисре и его окрестностях. И все это, [в свою очередь,] лишь малость рядом с тем, сколько [людей] было съедено в двух городах, а всех их ничтожно мало по сравнению с тем, сколько погибло и было съедено во всех городах, провинциях, на дорогах[393] и, в особенности, на дороге, ведущей в ал-Шам. Откуда бы и кто бы ни приходил туда, когда я спрашивал его о дорогах, отвечал, что они усеяны человеческими трупами и тленом, и некоторые из них я видел сам.
А затем в Файйуме, ал-Гарбийе, Думйате и Александрии случилась великая погибель и сильная эпидемия, особенно во время посева. Случалось, что за одним плугом умирало несколько феллахов. Нам рассказывали, что одни [феллахи] сеяли, другие пахали, третьи собирали урожай. Мы видели сев у одного из землевладельцев: одних послали сеять, и тут же пришло известие о смерти их всех, взамен их прислали других, и большая часть их умерла, и так было много раз во многих местах.
Мы слышали от надежных людей, что в Александрии в одну из пятниц имам совершал молитву по семистам умершим, что одно имущество четырнадцать раз[394] переходило по наследству от одного к другому в течение одного месяца и что большая группа ее жителей - более двадцати тысяч человек - перебрались в Барку[395] и ее окрестности, освоили и обустроили ее. А Барка эта была могучей провинцией, пока не разрушили ее во времена ал-Йазури[396] из-за него самого. Он был вазиром-тираном, жители покинули ее и многие из них поселились в Александрии. Так что случившееся было как бы местью природы.
Удивительно, что в то же время произошло с одним старым врачом из евреев Мисра, который навещал меня и о ком я еще не упоминал. Позвал его один из пациентов, человек влиятельный и известный, скромный, набожный и энергичный. Когда он пришел к, нему домой, тот запер дверь, набросился на него и накинул на горло петлю. Больной надавил ему на тестикулы, но никто из них не знал, как нужно убивать и схватка продолжалась. [Врач] поднял крик, его услышали люди, ворвались в дом и освободили старика, когда он был уже при последнем издыхании. Его тестикулы были раздавлены, передние зубы выбиты. Его перенесли домой без сознания, виновного же отвели к наместнику и он спросил: "Что заставило тебя совершить это?" Тот ответил: "Голод". [Наместник] велел бить его и сослать.
Случилось утром в понедельник 26-го ша'бана[397], или 25-го бишанса, великое землетрясение, от которого содрогнулись люди, в ужасе соскочили со своих постелей и взмолились Всемогущему Аллаху. [Землетрясение] продолжалось долго. Толчки его напоминали движения решета или махи крыла птицы. Всего произошло три мощных толчка, от которых заколебались дома, задрожали крыши и балки. Непрочные и высокие дома рухнули. Потом [землетрясение] вновь случилось в середине дня в понедельник, но его не почувствовало большинство людей, так как оно было слабым и непродолжительным. Следующая ночь была чрезвычайно холодной, так что вопреки обычаю, нужно было укрываться. Днем же [холод] сменился ужасной жарой о резким самумом, стесняющим дыхание и вызывающим удушье. Редко в Мисре случались землетрясения подобной силы.
Затем стали поступать известия о том, что землетрясение в тот же самый час было и в далеких провинциях и отдаленных городах. Я считаю верным, что оно произошло одновременно на большой части земли от Куса до Думйата и Александрии, а затем и всех прибрежных районов и ал-Шама, вдоль и поперек. Многие населенные пункты исчезли без следа, много народа погибло и целые общины. Я не знаю в ал-Шаме города, сохранившегося лучше, чем Иерусалим. В нем пострадало лишь то, чем можно пренебречь. Ущерб от землетрясения был в городах франков[398] намного больше, чем в городах Ислама. Мы слышали, что землетрясение докатилось до Ахлата и его окрестностей и до острова Кипр. Море бурлило и волновалось, что портило его вид. [Вода] поднялась в различные места[399], корабли вернулись на сушу, а много рыбы было выброшено на берег. Затем из ал-Шама - Дамаска и Хамы пришло много писем, в которых сообщалось о землетрясении. Я получил два подобных письма, полный текст которых привожу ниже.
395
Барка - область "между Александрией и Ифрикией" (Йакут, т. 2, с. 133), в которой находилось несколько городов, известная фруктовыми и ореховыми плантациями.
396
Абу Мухаммед Хасан б. 'Али б. 'Абд ал-Рахман Ал-Йазури - великий кади и вазир при фатимидском халифе ал-Мустансир би-ллахе.
398
Де Саси считает, что здесь имеются в виду города Сирии и Палестины, оккупированные крестоносцами.