Рыцаря, подлежащего разжалованию, одетого в длинную рубаху, выводили на подмостки, окруженные толпой веселящихся зрителей. На глазах у всех разбивали его оружие, с сапог срывали шпоры, щит привязывали к хвосту жалкой клячи. Герольд трижды вопрошал, обращаясь к другому герольду: «Кто это?» Второй отвечал: «Это рыцарь». И тогда первый герольд трижды повторял: «Нет, это не он! Это не рыцарь, это негодяй, изменивший своему слову!»
Затем священник читал псалом: «Да будут дни его кратки, и достоинство его да возьмет другой. Да будут дети его сиротами, и жена его вдовою. Да не будет сострадающего.ему; да не будет милующих сирот его. Да облечется он проклятьем, как ризою, и да войдет оно, как вода, во внутренности его и, как елей, в кости его».
Потом разжалованного рыцаря на носилках, словно мертвеца, несли в церковь и служили над ним панихиду…
И все же были еще у рыцарства и новые взлеты, и новые падения.
В 1328 году на французском престоле династия Валуа сменила Капетингов. При новом короле, Филиппе VI, двор преобразился. Король покровительствовал рыцарству, сам чтил его заповеди, и в Париже не прекращались празднества, турниры. Залы Лувра, королевской резиденции, вновь заполнились красавицами в роскошных платьях, опять зазвучали нежные мелодии. Новую возможность показать себя во всем блеске дала рыцарству и начавшаяся вскоре война с Англией, когда Эдуард III, английский король, заявил свои права на французский престол.
Война оказалась небывало долгой, она получила название Столетней, хотя на самом деле длилась даже дольше века — с 1337 по 1453 год и поначалу представляла собой ряд блестящих поединков, где французские и английские рыцари состязались не только в искусстве владения оружием, но и в великодушии, в верности служения своим дамам.
От первых лет той войны осталось немало любопытных свидетельств, показывающих взаимоотношения рыцарей, сражавшихся под разными знаменами, но вместе с тем ясно ощущавших свою принадлежность к одному и тому же европейскому рыцарскому братству, видевших в противнике воинов, абсолютно равных себе. В конце концов, не так уж много времени прошло с тех пор, как англичане и французы вместе, бок о бок сражались в Святой земле с неверными…
Однажды два рыцарских отряда французов и англичан, встретившись в чистом поле, начали готовиться к сражению, однако некий французский рыцарь в одиночку подскакал к англичанам и предложил кому-нибудь из них сразиться с ним во славу своей дамы. Вызов немедленно был принят, и оба отряда ждали, чем закончится поединок.
Такой же случай произошел при осаде англичанами замка Тори. Шел штурм, когда один из французских рыцарей крикнул со стены: «Есть ли здесь какой-либо рыцарь, готовый сразиться в честь своей дамы? Посмотрим, есть ли среди вас, англичан, влюбленные?» Штурм тотчас прекратился, английский рыцарь выехал для поединка и стал ждать противника.
А во время долгой осады англичанами города Ренн французский рыцарь Оливье де Мони переправился в полном вооружении через крепостной ров с единственной целью — отнять у одного из английских рыцарей шесть куропаток. Дело в том, что эти злополучные птицы — добыча охотничьего ястреба Оливье де Мони — упали на английскую сторону, а француз хотел преподнести их дамам осажденного города. Во время поединка де Мони заставил английского рыцаря сдаться ему в плен, однако сам был тяжело ранен. Тогда француз тут же, на месте боя, вернул пленнику свободу, но взамен попросил помощи английских лекарей. В лагере англичан Оливье де Мони радушно принял герцог Ланкастерский, а когда рыцарь излечился от ран, подарил ему на прощание дорогие подарки.
Да и сами короли подавали придворным пример следования рыцарским заповедям на поле боя. Эдуард III, скрыв свой титул, вызвал на поединок французского рыцаря Эсташа де Рибимона, знаменитого отвагой и удалью. После поединка на копьях начался бой на мечах. Дважды француз опускался на колени, изнемогая под тяжелыми королевскими ударами, и дважды вновь поднимался, чтобы продолжить бой. Наконец он признал себя побежденным.
О том, кто был его противником, французский рыцарь узнал, лишь когда Эдуард III распорядился подарить ему дорогое платье и пригласил в замок Кале, захваченный англичанами, на ужин. За столом побежденному французу прислуживал сам принц Уэльский, наследник английского престола. Этим английский король показывал, как высоко он ценит доблесть противника…
И все же близился окончательный закат рыцарства. Рыцари вынуждены были сойти с исторической сцены прежде всего как военная сила.