Нелишне напомнить и о том, что Г. Геринг в знак признательности за боевое взаимодействие в борьбе против общего врага подарил наркому обороны СССР Ворошилову самолет.
Для осуществления договоренности о совместной борьбе против польского подполья было установлено сотрудничество между германским гестапо и советскими органами НКВД. С этой целью в декабре 1939 г. в городе Закопане, т. е. на польской территории, оккупированной Германией, был создан совместный учебный центр[282]. В ходе военных действий командиры передовых частей германской и советской армий обменивались специальными офицерами связи. В Гродно, Бресте, Пинске и в ряде других городов еще до капитуляции Варшавы состоялись совместные парады (немцы их называли «парадами победы») с участием войск обеих стран. Например, в Гродно парад принимал комкор В. И. Чуйков и германский генерал, а в Бресте – генерал Г. Гудериан и комбриг С. М. Кривошеин.
В конце сентября 1939 г. линия максимального продвижения советских войск на запад проходила, по данным польских исследователей, через следующие пункты: Остроленка, Вышкув, Иодов, Мрозы, Сточек, Радзин, Парчев, Лютерские, Фромполь, Сенява, Пшемысль и до границы с Венгрией[283].
При оценке действий Советского Союза в Польше в сентябре 1939 г. нельзя абстрагироваться от сложных и противоречивых процессов и от той политики, которую вели органы советской власти в западных областях Украины и Белоруссии в последующий период.
В Западной Украине и Западной Белоруссии в октябре 1939 г. состоялись «выборы» в народные собрания. В связи с этим хотелось бы еще раз сослаться на К. Симонова, который сразу же после прекращения боев на Халхин-Голе как военный корреспондент был откомандирован в Западную Белоруссию и был очевидцем избирательной кампании, проходившей в октябре 1939 г.: «Я ездил по ней (Белоруссии. – М. С.) накануне выборов в народное собрание, видел своими глазами народ, действительно освобожденный от ненавистного ему владычества, слышал разговоры, присутствовал в первый день на заседании народного собрания. Я был молод и неопытен, но все-таки в том, как и почему хлопают люди в зале, и почему они встают, и какие у них при этом лица, кажется мне, разбирался и тогда. Для меня не было вопроса: в Западной Белоруссии, где я оказался, белорусское население – а его было огромное большинство – было радо нашему приходу, хотело его»[284].
Симонов честно передает свои впечатления от выборов, которые проходили тогда в Западной Белоруссии. Но ему было, видимо, трудно представить себе, чтобы левые силы из местного населения при активном содействии советских гражданских и военных властей могли провести их на более высоком демократическом уровне, чем «выборы» на территории Советского Союза.
Созданные во Львове и Белостоке организационные комитеты разработали специальное положение о выборах. В этом документе, как и в «сталинской» конституции 1936 г., были сформулированы самые демократические принципы: всеобщие, прямые и равные избирательные права для всех достигших 18-летнего возраста, тайное голосование независимо от пола, образования, национальной и социальной принадлежности, вероисповедания.
Но вместе с тем здесь, как и в Советском Союзе, существовала однопартийная система и отсутствовала альтернативность, имело место то же моральное давление на избирателей, не желавших участвовать в выборах, нередко применялись те же угрозы депортации и раскулачивания, лишение избирательного права «потенциальных противников» советской власти.
Несмотря на эти нарушения провозглашенных демократических принципов избирательной системы, активность населения на выборах была довольно высокой. Так, в Западной Украине в выборах приняли участие 4 433 тыс. (92,8%) избирателей, а не голосовали или голосовали против 400 тыс. человек[285]. В Западной Белоруссии в выборах участвовали 2 672 тыс. (96,7%) избирателей[286]. Более 90% избирателей проголосовали за предложенных кандидатов. Итоги выборов показали, что подавляющее большинство населения этих регионов согласилось с установлением советской власти и присоединением к Советскому Союзу.
В конце октября 1939 г. на своих первых заседаниях народные собрания, естественно, единогласно приняли декларации, провозгласившие установление советской власти. Эти органы вышли с ходатайствами в Верховный Совет СССР о воссоединении этих районов с Украинской и Белорусской Советскими Социалистическими Республиками. Пятая сессия Верховного Совета СССР в ноябре 1939 г. удовлетворила эту просьбу.
При оценке итогов выборов неизбежно возникает вопрос: мыслимо ли, чтобы забитые и малограмотные крестьянские массы, проживавшие в наиболее отсталых регионах Польши и никогда ранее не знавшие подлинно демократических выборов, при слабости левых партий, которые к тому же долгое время действовали в подполье, ровно через месяц после вступления советских войск вдруг продемонстрировали неслыханную организованность и высокую политическую зрелость? Видимо, речь может идти не столько о политической зрелости и о любви к советскому строю, сколько о самых прагматических интересах своего существования. Оказавшись между молотом и наковальней, народы этих территорий решили присоединиться к Советскому Союзу, а не к фашистской Германии. Другого выхода им не было дано.
Исключительно важным, вдохновляющим фактором стала идея восстановления национальной государственности (соборности) украинского и белорусского народов. Вокруг этой идеи сплотились самые широкие политические силы – от националистов до коммунистов, хотя они по-разному представляли себе социально-экономическую и политическую сущность идеи соборности и пути ее достижения.
Не исключено, что часть населения, и прежде всего польского, рассматривала свое положение как временное. Германия будет побеждена, и Советский Союз вынужден будет вернуть эти территории Польше. Эта надежда поддерживалась еще и тем, что созданное на Западе польское эмигрантское правительство генерала В. Сикорского не признало ни территориальных изменений в Польше, ни решений народного собрания и Верховного Совета СССР об изменении государственного и общественного устройства страны.
Среди бедных слоев населения расчет на какие-то реформы, разумеется, также присутствовал. Вот почему процесс социально-экономических преобразований, подталкиваемый местными органами советской власти и присланными из восточных районов Украины и Белоруссии советскими специалистами, шел довольно быстро. Так, в Западной Украине только за первые восемь месяцев было создано 100 МТС, 155 колхозов и 31 совхоз[287]. В частности, в Тернопольской области по состоянию на 1939 г. имелось 987 помещиков и около 29 тыс. так называемых кулацких хозяйств, которым принадлежало 368 889 га земли, а также 5 тыс. осадницких (польских переселенцев) хозяйств общей площадью 155 тыс. га. Уже к июню 1941 г. в ходе земельной реформы многие из этих хозяйств были ликвидированы, земля, скот и имущество переданы беднякам. Одновременно, особенно с лета 1940 г., шла и коллективизация, которая по темпам и методам не отличалась от практики начала 30-х годов в Восточной Украине. К 1 июня 1941 г. было создано 38 МТС, 529 колхозов, в которых объединилось 46 525 хозяйств, т. е. около 15% всех хозяйств области[288].