Во время процессов монархисты и буланжисты продолжали попытки использовать Панаму в своих политических целях. 22 июня 1893 года буланжист Мильвуа, действуя вместе с Деруледом, зачитал письма, якобы направленные английским министерством иностранных дел своему посольству в Париже, из которых явствовало, будто Лондон подкупил ряд ведущих французских газет, а также журналистов, в частности Клемансо, за 20 тыс. ф. ст. Министр иностранных дел Девель, которому еще раньше показали эти бумаги и который нарочно хранил молчание, теперь разъяснил, что «документы» — явная фальшивка (они были сфабрикованы бандой мошенников в составе неких Дюкре и Нортона). В результате Мильвуа и Дерулед должны были отказаться от своих депутатских мандатов.
Полицейская оперетта
Рейнак умер, Герц отбыл в Англию. Естественно, что общее внимание было обращено на главного агента скончавшегося банкира — на маклера Артона, через которого велась большая часть черновой работы по подкупу парламентариев. Пресса была полна сведениями, что он скрывается то у брата своей любовницы, то в каком-то своем владении, его видели одновременно то в Париже, то в доброй полудюжине провинциальных городов. В действительности Артон тоже находился в бегах за границей, но за ним числилось обвинение в чисто уголовных махинациях. Запродав от имени «Общества по производству динамита» все той же Панамской компании большую партию испорченного пороха (всего на 259 тыс. франков) ниже обычной цены, Артон получил горячую благодарность своих хозяев и высокое жалованье в 12 тыс. франков в год.
Однако позднее выявилось, что этот образцовый служащий стащил кругленькую сумму в 4 млн. 600 тыс. франков, принадлежавшую «Обществу по производству динамита». Поэтому можно было без труда добиться ареста Артона в любой стране, с которой Франция была связана соглашениями о выдаче уголовных преступников. Но Артон был не такой простак, чтобы попасться в столь несложную ловушку. Как профессиональный биржевой жулик, он отличался достаточно быстрой сообразительностью и понял, как не хотят его поимки многие влиятельные лица. Он усилил это их столь похвальное желание, распустив слух, что имеет бумаги, которые компрометируют парламентариев, принадлежащих к разным партиям. Буланжисты предложили Артону продать им весь товар оптом. Но это было бы не по-купечески: мало того, что сильно прогадаешь в цене и лишишься дополнительных прибылей от розничной торговли, можно еще вдобавок поставить самого себя под удар. «Назавтра после того, как я передал бы бумаги, — разъяснял Артон, — я попал бы в опасное положение».
Вместе с тем Артон дал понять заинтересованным лицам, что готов рассмотреть все действительно деловые предложения. После этого к нанятому им адвокату Руаеру обратился некий господин Лемуан. По-видимому, Артон держал на службе квалифицированных людей — как бы то ни было, Руаер сразу определил, что под именем Лемуана скрывается Дюпа — секретарь шефа сыскной полиции Суанури, о чем и поспешил сообщить своему клиенту. В связи с этим Артон решил представить свой отказ продать компрометирующие бумаги буланжистам в виде некоего подвига, а самого себя чуть ли не в виде спасителя Республики. Маклер так и инструктировал Руаера в письме от 6 декабря 1892 года: разъяснить правительству, что, мол, он отказался принимать участие в маневрах, направленных против республиканского строя.
Несколько позднее, 24 декабря, бывший поверенный барона Рейнака писал, что никто не получал от него списка «шекаров», все разоблачения основываются лишь на слухах, болтовне и неосторожных признаниях, что обвинители поистине не лучше обвиняемых и что настоящие документы можно найти только у него, Артона. Жулик снисходительно согласился также на встречу с представителем правительства. Как раз в эти дни глава кабинета министров Рибо заявил, что достоинство Республики требует полного выявления виновных, а 26 декабря 1892 года Лубе, занимавший пост министра внутренних дел, провозгласил с трибуны палаты депутатов, что правительству нечего утаивать и оно не собирается оправдывать никого из виновных. В тот же день, находясь у себя в министерстве, Лубе отдал распоряжение Дюпа вести переговоры с Артоном. Во исполнение этого приказа Дюпа совместно с Руаером отбыл в Венецию. Там достойная троица не тратила времени даром, то развлекаясь в театре, где ставили «Дочь мадам Анго», то посещая средневековые тюрьмы бывшей Республики Святого Марка, к которым, впрочем, Артон проявлял не более чем обычное туристское любопытство. Все трое даже вместе снялись — фотография запечатлела их беззаботно кормящими голубей на одной из венецианских площадей. Дюпа телеграфировал своему непосредственному начальнику Суанури, что дела постепенно продвигаются. 3 января 1893 года он получил очередную ответную депешу из Парижа: «Наши друзья с нетерпением ожидают подробных сведений о молодой девушке». Однако Артон запросил за сведения о девице (иначе говоря, за список буланжистов, получавших взятки) немало. Во-первых, он соглашался передать этот перечень только президенту Республики, во-вторых, требовал гарантии от судебного преследования при поездке в Париж и, в-третьих, просил помочь ему занять деньги, которые он должен был выплатить «Обществу по производству динамита», чтобы избавиться от уголовной ответственности.