Джеймс обернулся, но ничего не успел сделать — тяжелый пестик для смешивания лекарств опустился на его голову.
Джеймс вскрикнул и рухнул на пол, чемодан упал тут же.
Лемюэль задумчиво уставился на неподвижного мнимого кузена.
— Вам некуда бежать, Джеймс.
***
Лемюэль Лемони положил пестик на стол, поставил рядом череп в парике и, достав из жилетного кармана часы, проверил время.
Скоро полночь.
Повернувшись к дистиллятору, он отметил, как вязкая рыжая капля медленно, будто нехотя, срывается из горлышка краника и падает в поставленную склянку. Очередной, тридцать первый, ингредиент готов. Остался последний — тайный.
Время пришло.
Бросив взгляд на главный рабочий стол, на котором уже были собраны все приготовленные ингредиенты, Лемюэль подошел к шкафу и, сняв с полки баночку с ядовито-зеленым раствором, откупорил ее и опорожнил одним глотком.
Средство начало действовать уже спустя пару минут. Перед глазами все поплыло, на лбу выступили мелкие капельки пота, Лемюэль ощутил подкативший к лицу жар и пошатнулся.
Нет, рано… это лишь первое блюдо, настал черед второго…
Непослушной рукой Лемюэль достал из кармана склянку с зеленой ленточкой на горлышке, вытащил пробку и поднес склянку ко рту. Наклонив ее, он подхватил влажными губами одну пилюлю и проглотил ее.
А потом на негнущихся ногах добрался до стула и тяжело опустился на него.
— Эх, Лемюэль-Лемюэль, — раздалось сбоку знакомое ворчание. — Какой же беспорядок ты учинил в моей провизорской.
Лемюэль повернул голову. На стуле у смесителя сидел прадедушка. На нем был его обычный зеленый камзол, расшитый золоченой нитью лиственной вязи, на голове сидел желтый, похожий на луковицу, парик, а на носу — очки в круглой оправе и с изумрудными стеклами.
— Здравствуй, прадедушка, — негромко сказал Лемюэль.
— О, ты наконец показал этому вредителю настоящее гостеприимство Лемони, — поправив пышный шейный платок, отметил прадедушка, кивнув на распростертого Джеймса. — Я ведь говорил тебе сразу же от него избавиться, но ты вечно меня не слушаешь. Ох уж эта молодежь… Впрочем, оставим его. Ты ведь сейчас занят изготовлением новой сыворотки, я прав? Не терпится взяться за работу. Что именно ты пытаешься создать?
Лемюэль тяжело поглядел на него.
— Лекарство… лекарство от гротескианы.
Прадедушка нахмурился и покачал головой.
— Мы ведь множество раз это обсуждали, Лемюэль. Я не помню последний ингредиент. Моя память не такая, как прежде. Но я вспомню. Однажды. И тогда мы вылечим твою жену.
Лемюэль невесело усмехнулся.
— Старый добрый мотив. «Я не помню, Лемюэль», «Я забыл, Лемюэль», «Однажды я вспомню, Лемюэль». Сколько лет я все это слышу…
Старик прищурился.
— Не забывай, с кем говоришь, Лемюэль. Мне не нравится твой тон. Неужели ты думаешь, что я бы стал от тебя скрывать…
— Хватит, прадедушка! Я все знаю. Можешь больше не лгать.
— Но, Лемюэль, я не лгу! Если бы я мог…
— Я говорил с отцом.
При этих словах лицо прадедушки застыло, и Лемюэль понял, что попал в точку.
— Но ведь это невозможно. Лазарус давно отключен.
— Джеймс включил его. Этот глупец вернул к жизни отца, и он едва всех здесь не убил.
— Где Лазарус? Что с ним?
— Рад, что тебя это волнует. Отец не оставил мне выбора, и я… — Лемюэль запнулся, — я убил его.
Прадедушка тяжело вздохнул, но Лемюэль с легкостью различил облегчение, промелькнувшее на его лице. Слишком давно он знал старика.
— Горько это слышать. Я любил Лазаруса. Но он был безумен, если бы ему удалось довести свой эксперимент до конца…
— Ты и при жизни был лжецом, верно?
Прадедушка грозно свел брови.
— Лемюэль, я не потерплю оскорблений! Ты забываешься!
— Я знаю, что произошло тогда, двадцать лет назад. Это ты все подстроил, заставил меня думать, что отец — безумец, который хочет провести надо мной эксперимент, а потом заменить на механоидов всех в городе. Это ты убедил меня помешать ему, моими руками ты отключил его и запер в шкаф. Что он на самом деле сделал, прадедушка? Хотя я и так догадываюсь: отец узнал, что ты задумал, и решил помешать тебе. Не так ли?
Прадедушка дернул головой, отчего его парик качнулся, после чего выхватил из кармана платок и принялся протирать очки. При этом старик ни на мгновение не спускал взгляда с Лемюэля. Кажется, он понял, что на этот раз отговорки не сработают. Он не знал, что Лемюэлю рассказал отец, и ожидаемо решил, что все. Этот разговор должен был состояться рано или поздно — старый господин Лемони осознавал, что время наигранного непонимания, бед с памятью и лживой любезности прошло.