Мысли Джеймса прервал неожиданно раздавшийся скрип совсем рядом. Он вздрогнул и повернул голову. За окном в темноте что-то шевелилось.
Джеймс испуганно вцепился в край одеяла. Что-то длинное, изломанное царапало стекло, как будто пыталось нащупать края створок, открыть окно и пробраться в комнату.
Приглядевшись, он разобрал скрюченные очертания двух… веток.
Джеймс перевел дыхание.
«Это просто ветки растущего под окном дерева… ветер колышет ветки… Ничего страшного в них нет… Ты уже всего боишься! Это обычная аптека, а не какое-то кошмарное место из “Ужасов-за-пенни”…»
Ветер улегся, и ветки дерева перестали царапать окно.
Джеймс повернулся на бок, погладил Пуговку (он всегда с ней спал) и заставил себя отложить все мысли до утра. А потом и сам не заметил, как уснул. Ничего страшного ему не снилось — лишь что-то довольно скучное: он перекладывал и пересчитывал коробки с каким-то порошком, постоянно сбивался и начинал заново, а Пуговка, отчего-то с раздраженным лицом констебля Тромпера и в полицейском шлеме, прыгала кругом и весело махала хвостиком…
Джеймс улыбнулся во сне и перевернулся на другой бок.
Что ж, его сон не был бы таким спокойным, если бы он знал, что у здания аптеки не росло никаких деревьев.
Глава 2. Дневная и ночная работа
Джеймс задыхался.
И это еще было не худшим ощущением из всех, которые он сейчас испытывал. В голове мутило, рвотные позывы сменялись один за другим, и сдерживать внутри пару подгоревших тостов вкупе с омлетом, которыми он позавтракал, с каждой минутой становилось все сложнее. Глаза резало даже через защитные очки, а вонь, гнилостная удушающая вонь, пробиралась даже под противоудушливую маску.
Джеймс склонился, запустил руку в грубой рабочей перчатке в буро-зеленую воду, по колено в которой он стоял, нашарил на каменном полу затопленного колодца нечто, напоминающее ком из болотной тины, человеческих волос и свалявшейся шерсти, после чего не глядя сунул его в большую корзину, висевшую на стене.
Да уж, работенка — лучше не придумаешь.
Утро у Джеймса не заладилось. Причем так, как может не заладиться только самое гадостное утро из всех.
Выспаться, само собой, не удалось. Улица Слив, да и весь Тремпл-Толл еще спали, когда Лемюэль постучал в его дверь. Джеймс наивно полагал, что тут же отправится за стойку в аптечный зал, где кузен начнет обучать его вести дела: обслуживать посетителей, отпускать лекарства, обращаться с кассовым аппаратом и весами, но вместо этого Лемюэль выдал ему список дел, которые мало как относились к обучению.
Почти час Джеймс таскал тяжеленные ящики с лекарственной пудрой, которые привез поставщик мистер Шмульк. Далее по списку было почистить два шкафа с сыворотками от так называемых «устаревших болезней». В эти шкафы не заглядывали, вероятно, последние сто лет, и Джеймс, орудуя щеткой, надышался пылью, отчего никак не мог прочихаться все следующие полчаса. Затем он взялся разбирать чулан под лестницей, заваленный до самого потолка сломанными механизмами для изготовления лекарств, — таская всю эту рухлядь к задней двери аптеки, где ее должен был забрать старьевщик мистер Бо, Джеймс с ног до головы покрылся бурой ржавчиной.
Чувствовал кузен аптекаря себя прескверно: он устал, ноги и спина гудели, натруженные пальцы ныли, а список утомительных дел по-прежнему казался бесконечным. И тем не менее все предыдущие задания можно было назвать «легкой и приятной сердцу рутиной» в сравнении с тем, что ждало его дальше.
Последним пунктом в списке значилось: «Почистить засорившуюся клоаку под аптекой».
Джеймс заподозрил неладное уже в тот миг, как Лемюэль выдал ему кожаный комбинезон, рабочие перчатки и ботфорты. Ну а когда дело дошло до защитных очков и противоудушливой маски, он понял, что ему предстоит нечто из ряда вон отвратное. И оказался прав. Кузен вывел его в переулок за зданием аптеки и, подняв крышку люка у задней двери, сказал: «Как удачно, что вы здесь, Джеймс, у меня все не доходили руки устранить засор». После чего всучил кузену корзину, фонарь и скрылся в аптеке.
Все это смахивало на форменное издевательство, а еще Джеймс догадывался, что к «списку дел для кузена» приложила руку зловредная мадам Клопп, но ему ничего не оставалось, кроме как зажечь фонарь и, схватив корзину, спуститься в клоаку.
Вне всяких сомнений, это было худшее место, в котором Джеймс оказывался в своей жизни. Даже «Чулан-для-бездельников», где его частенько запирал Толстяк, в сравнении с клоакой под «Горькой Пилюлей», был не так уж и плох.