— Я могу помочь вам с изготовлением сыворотки?
— О, благодарю, Джеймс, но я должен заняться этим в одиночку. Время близится к полудню, полагаю, скоро будет обед. Вы его заслужили.
Это был не намек, а завуалированный приказ покинуть провизорскую, и Джеймс вздохнул: эх, а ведь здесь сейчас начиналось самое интересное.
Он глянул на скрытые под тканью клетки: они больше не тряслись, да и ворчание заметно стихло. Кажется, гремлины наедались и один за другим отправлялись на послеобеденный сон.
В животе заурчало, и Джеймс позавидовал этим коротышкам. Есть и правда очень хотелось — оставалось надеяться, что удастся проникнуть в кладовку и ничто на этот раз ему не помешает.
Что ж, забегая вперед, стоит сказать, что ему все же помешали, а долгожданный обед снова отдалился.
Но Джеймс пока что этого не знал и, ворочая в голове, как угли в камине, мечты о тушеном кролике, направился к выходу из провизорской.
— Засыпайте, засыпайте, господа гремлины, — приговаривал меж тем Лемюэль, склонившись над клетками. — Нам с вами предстоит изобрести нечто такое, что в будущем, я уверен, поможет вашим сородичам. Да, не все из вас, к сожалению, выживут в процессе, но что поделаешь… это вынужденная жертва. Засыпайте… Нас ждет много работы…
***
Большой кухонный нож вспорхнул в руке Хелен.
Джеймс не отводил от него взгляда — лезвие пронеслось у его носа, лишь чудом его не задев, а Хелен на это не обратила внимания.
— Никто даже представить себе не может, что со мной происходит! — воскликнула она.
— Хелен…
— Что?
— Вода выкипает.
Хелен обернулась и бросилась к печке. Стоявший в ней казанок дрожал, крышка подпрыгивала и стучала, бурлящая вода вытекала.
— Ой! Совсем заболталась!
Она схватила деревянные щипцы и сняла крышку. Отложив ее в сторону, Хелен посолила воду и принялась поспешно снимать с полок баночки с приправами. В казанок отправилась щепотка из одной баночки, пару щепоток из другой, и кухня наполнилась душистым терпким ароматом.
Чуть убавив огонь при помощи вентиля, Хелен вернулась к столу и продолжила нарезать длинные фиолетовые стручки. А заодно и вернулась к рассказу. При этом она, как и до того, не в силах совладать с эмоциями, время от времени забывала о стручках и принималась бурно жестикулировать, размахивая ножом.
— Вы ведь знаете о моей болезни, Джеймс… это ужасная болезнь! Я так хочу вылечиться! Снова стать собой… нормальной. Лемюэль прикладывает неимоверные усилия, чтобы помочь мне, вот только пока что ему удалось лишь немного облегчить мою боль. Но он справится! Я уверена! Он найдет лекарство, и этот кошмар закончится. Он уже близок… Вы порезали свеклу?
Джеймс кивнул и подвинул к ней дощечку — сам он при этом был весь в свекле: руки, лицо, костюм. Как будто устроил кровавую резню.
— Замечательно! Можно добавлять овощи и птицу.
Хелен ловко пересыпала в казанок стручки, а затем и свеклу. Настал черед упомянутой птицы.
На столе стояла миска с тремя заблаговременно ощипанными и разделанными воронами. Джеймс никогда не пробовал суп из ворон, но сейчас он был так голоден, что готов был съесть что угодно.
Птица отправилась в казанок, и Джеймс проглотил слюну…
Добыть еду в кладовке ему так и не удалось. Он уже был внутри и выбирал, какую банку взять — с тушеным кроликом или с «Нежнейшим и сочнейшим мясом глотов» (кем бы эти глоты ни являлись), когда его там обнаружила Хелен.
Миссис Лемони не стала его упрекать в воровстве консервов и, казалось, даже не заметила, что он делает что-то предосудительное. Вместо этого, к удивлению Джеймса, она, покраснев и опустив взгляд, попросила прощения за свою резкость и добавила: «Я не должна была так реагировать, Джеймс. Мне очень жаль. Вы ведь не знаете, что я испытываю к отцу, и не хотели ничего дурного. Я уже закончила с уборкой и собираюсь приготовить обед. Я все расскажу вам, если вы простите меня. Поможете мне с обедом?»
Разумеется, Джеймс ответил, что поможет, и, бросив тоскливый взгляд на консервы, отправился за миссис Лемони, которая снова попросила называть ее Хелен, на кухню.
Располагалась кухня на под-этаже — на нее вела крошечная дверка на лестнице. До полноценного антресольного этажа кухня не дотягивала — по сути, это была тесная каморка, почти все место в которой занимали чугунная печь, столик, стул и стопки казанков. На стенах висели полки, заставленные баночками с приправами и кулинарными книгами, из-под потолка свисали коренья, связки грибов и пучки сухих трав.