Эти отвратительные бумажки были в жизни Джеймса с самого детства — сперва ими расплачивались родители, а теперь и он. Джеймс мечтал однажды избавиться от «горефунтов» навсегда, и сейчас он был как никогда к этому близок. Хотел так думать…
А для этого требовалось довести начатое до конца. Беда в том, что у него не было ни малейшей идеи, как найти прописи.
Вооружившись вилкой, Джеймс взялся за ужин, вылавливая из рагу лишь овощи и брезгливо отодвигая сушеных пауков на край тарелки.
Из комнаты наверху раздались стоны. Джеймс вздохнул: Хелен и правда была больна — после того, что он видел, сомнений в этом не осталось, а значит, она не лгала тогда на кухне. Возникал вопрос: зачем же она лгала, когда просила выпустить ее из комнаты?
«Больные часто отрицают, что больны, — напомнил себе Джеймс. — Мама тоже говорила, что с ней все в порядке, несмотря на кашель и на то, что с каждым днем увядала все сильнее…»
Почувствовав горечь, которую неизменно приносили воспоминания о матери, он заставил себя вернуться к мыслям о прописях.
Джеймс повернулся к чучелу, стоявшему на подоконнике.
— Я в тупике, Пуговка. Я был на чердаке, в комнате прадедушки, обыскал комнату Лемюэля, но все указывает на то, что книга не существует. Что? Разумеется, она существует — не из головы же Лемюэль берет рецепты чудодейственных сывороток. Не из головы…
Джеймс кое-что вспомнил и едва не выронил вилку — внезапно все сошлось! Подцепив паука, он задумчиво уставился на него.
— Кое-кто, помимо Лемюэля, мадам Клопп, Хелен и меня, точно есть в аптеке. И как я мог о нем забыть? Лемюэль сказал мистеру Фишу, что ему помогут сделать сыворотку. А еще… ты помнишь письма доктора Хоггарта, Пуговка? Я тебе о них рассказывал: в одном письме говорилось, что Лемюэль противится лечению, потому что это как-то связано с его работой. С его работой, понимаешь?! Вовсе не Лемюэль готовит чудодейственные сыворотки! Их делает Хороший сын! «Секретные прописи» у него! Теперь понятно, почему Лемюэль не хочет от него избавляться…
Джеймс отложил вилку и решительно поднялся на ноги.
— Я поговорю с ним. С Лемюэлем. Попробую разузнать что-то о Хорошем сыне и о том, как происходит процесс создания сывороток. Может, он проговорится… Да, я знаю, что рискую разоблачением, но что мне еще остается? Жди здесь…
Джеймс вышел в коридор. Из комнаты Мадам Клопп негромко звучал радиофор — диктор невероятно заунывным голосом сообщал о последствиях туманного шквала: за время непогоды в одном только Тремпл-Толл во мгле сгинуло восемь человек, а кухарка мадам По из квартала Странные Окна не досчиталась двух котов.
— Давайте же… — бормотала мадам Клопп, и в первый миг Джеймсу показалось, что говорит она с радиофором. — Пейте… пейте кровь… угощайтесь…
Джеймс подкрался к двери старухи и заглянул в замочную скважину.
Мадам Клопп сидела на кровати, задрав юбки чуть выше колен. Ноги ее стояли в большой миске, заполненной — Джеймс не сдержался и поморщился — пиявками. Извивающиеся черные твари ползали и копошились в миске, несколько облепили бледную сухую кожу старухи — пиявки пульсировали, наполняясь кровью. Мадам Клопп боли, казалось, не чувствовала — запрокинув голову и сложив руки на коленях, она смотрела в потолок и улыбалась.
Насилу оторвав взгляд от этого омерзительного зрелища, Джеймс развернулся и шагнул к комнате Лемюэля…
Из комнаты кузена раздавались странные звуки. Хрипы, бульканье и… скрип.
Что бы там ни происходило, Джеймс отступать от своего решения был не намерен. Он постучал. Ответа не последовало, лишь хрипы будто бы зазвучали громче… отчаяннее?
— Лемюэль! — позвал Джеймс. Не дожидаясь приглашения, он повернул ручку и открыл дверь. — Мне нужно с вами поговорить. Я не уйду, пока…
Слова застряли где-то в горле, когда Джеймс увидел, что происходит.
На полу в центре комнаты лежал перевернутый стул. Лемюэль висел в петле на веревке, закрепленной за крюк под потолком. Ноги его не доставали до ковра какой-то фут. Пытаясь дотянуться до пола, он сжимал скрюченными пальцами обвившую его шею петлю и хрипел. Безумный взгляд налитых кровью глаз метался, багровое лицо исказилось в судороге.
— Лемюэль!
Джеймс бросился к кузену и быстро поставил стул на пол. Обхватив ноги Лемюэля, он установил их на стул. После чего, вскарабкавшись туда же, попытался послабить узел, но тот был затянут так крепко, что ничего не выходило.
В отчаянии оглядев комнату, Джеймс увидел, что крышка бюро откинута. На ней стояла тарелка с недоеденным ужином. Там же были вилка и…