Завсегдатаями «Яра», помимо Александра Сергеевича, были Савва Морозов и Владимир Гиляровский, Григорий Распутин и Федор Шаляпин, Антон Чехов и Александр Куприн, Максим Горький, Леонид Андреев и другие.
Не поверите, но даже студенты частенько спускали за вечер свою стипендию именно в «Яре» и подобных ему заведениях. Вот что П. Иванов пишет в своей книге о жизни московского студенчества: «Вот уже больше года главный интерес Вознесенского был сосредоточен на ослепительной обстановке “Омона”, “Яра” и т. д. На посещение этих учреждений он тратит все свои скудные средства… выманивает у отца из провинции деньги. Но денег все-таки мало, очень мало… И, быть может, эта ограниченность бюджета больше всего привязывает Вознесенского к веселящемуся миру. Он видит только внешнюю сторону, фееричность обстановки… За студенческий сюртук, сшитый из прекрасного сукна у хорошего портного, женщины снисходили к Вознесенскому, — сидели с ним за одним столом, ужинали за его счет, подходили к “Яру” и говорили, как с хорошим знакомым… иногда одаривали его поцелуями…
А ведь не так давно Вознесенский считался исправным студентом…
— Это что, — я в “Яру” как-то швейцару десять рублей дал. Пьяный был и дал, — хвастался Вознесенский с оттенком удовлетворенной гордости».
Чуть позже, когда фишкой ресторана стал цыганский хор, причем лучший в Москве, с невероятно красивыми черноокими певицами, народ повалил сюда просто толпами, причем из всех социальных слоев без исключения. А если ко всему этому добавить еще и позицию руководства по отношению к своим гостям — удовлетворение любых их прихотей, то становится понятно, почему именно этот ресторан считался самым популярным в Москве.
С 1871 года, с того самого момента, как «Яр» стал собственностью купца Федора Аксенова, всю «французскость» его как рукой сняло, отныне ресторан мелькал в светской хронике чуть ли не ежедневно. Масштаб творившихся здесь непотребств, особенно купеческих, поражал воображение. Клиентам было позволено все, причем без исключения. Залили дорогущий рояль водой до краев и пустили туда рыбок поплавать — не беда, пусть развлекаются! Захотелось вымазать официанту лицо горчицей — бога ради, заплатите сто двадцать рублей, и никаких проблем! Раздолбали бутылкой венецианское зеркало — это обойдется в сотню рублей. За подобные удовольствия гости готовы были платить любые суммы, обиженные официанты получали достойные чаевые, страховая компания возмещала ущерб, а посетители множились в геометрической прогрессии.
Раз мы уделили столько времени и места этому ресторану, скажем буквально несколько слов о его «золотом веке» и последующей «кончине».
При Алексее Акимовиче Судакове, выходце из ярославских крестьян, «Яр» стал самым знаменитым рестораном России, стоимость которого оценивалась в триста тысяч рублей. К началу XX века это был уже роскошный дворец с колоннами, с Большим и Малым залами, украшенными в имперском стиле, с отдельными кабинетами, рассчитанными как на пафосных гостей, так и на публику попроще. И вот еще что — неслыханное и невиданное доселе нововведение: ресторан завел собственный гараж, откуда в любое время суток за клиентами выезжали автомобили, то есть было создано что-то вроде системы такси. В газетах писали, что новое здание ресторана «превзошло всякие ожидания по богатству и даже роскоши отделки, а главное — по огромному вкусу и изяществу выполнения. Бывалые люди затруднялись сказать, приходилось ли им видать среди заграничных храмов чревоугодия что-либо подобное по величию и блеску».
Величие и блеск кончились аккурат к концу 1917 года. Хозяина заведения Судакова прямо из «Яра» увели суровые люди в кожанках. Многие потом вспоминали, как были свидетелями пролетарского вандализма: пролетарии с невероятным энтузиазмом сбивали со здания ресторана бесценную лепнину, выволакивали из залов роскошную обстановку и замазывали краской стеновую роспись…
Но вернемся в очередной раз на Кузнецкий Мост.
На углу Петровки и Кузнецкого Моста находилось еще одно знаковое место — кондитерская «Трамбле», принадлежавшая французу Коде-Октавию Трамбле. С начала 1850-х годов кофейня и пекарня славились на всю Москву своими фруктовыми мармеладами и пирожными.
Чуть поодаль находился магазин Мари Роз Обер-Шальме, о котором стоит рассказать подробнее. «Магазин художественных бронз и разных других ценных вещей», а именно так он назывался, был достаточно популярен в народе: «У мадам Обер-Шальме такой приезд, что весь переулок заставлен каретами», — хотя саму мадам, мягко говоря, покупатели недолюбливали, переименовав ее в “обершельму”». (Кстати, именно в этот магазин приезжала Наташа Ростова за нарядами в романе «Война и мир», если кто помнит.) Поговаривали, что, помимо законной торговли, мадам не гнушалась и контрабандой, по крайней мере, ходили слухи, что у нее изъяли запрещенных вещей аж на двести тысяч, и если бы не покровительство некоторых ее могущественных покупателей, она точно могла бы оказаться за решеткой.