- Очень странно - фрак мой, а во фраке как будто не я, - глубокомысленно изрек поэт.
- Если бы Ваше Сиятельство не бросали его где попало, то фрак был бы на вас, - с некоторым раздражением заметила баронесса.
- Ага, - хмыкнул Покровский. - A я - на его месте. - Тут на челе поэта вновь явилось клеймо вдохновения, и он принялся экспромтом слагать вирши:
- Лежащий предо мною прах печальный
Кто б ни был ты, несчастный мой двойник,
Тебя оплачу песнью поминальной...
- Госпожа Чаликова, у вас не найдется подходящей рифмы к слову "двойник"? - запнувшись на последней строчке, спросил поэт. Надя чуть подумала и на одном дыхании выпалила:
- Тебя оплачу песнью поминальной,
Хоть был при жизни Свинтусов ты Ник!
- O-о, недурно! - похвалил Покровский. - Вам бы, дорогая госпожа Чаликова, в молодые поэтессы податься. A кстати, что это за Свинтусов Ник?
- Мой коллега-журналист, мы приехали сюда вместе с ним и с Мешковским. Не знаю, почему вдруг у меня вырвалось это имя! А кстати, где он?..
- Ничего не случается просто так, - назидательно промолвила баронесса. Нет-нет, это не фатализм, а закон истории... Давайте перевернем его и посмотрим.
- Ни в коем случае! - воспротивилась Надя, изрядно образованная в вопросах следственной практики. - Не будем ничего трогать до следователя или хотя бы доктора.
Свет фонарика и легкое покряхтывание среди родовых надгробий указывало на то, что прибыл доктор Владлен Серапионыч. Он был в легком пальто, накинутом прямо на исподнее. Следом осторожно ступал его ветеринарный коллега Семен Борисович Белогорский.
- Вот, привез доктора, - сообщил Семен Борисович. - Теперь, Серапионыч, вам карты в руки.
- Ну, где тут наш дорогой покойничек? - радостно вопросил доктор. - A-а, Наденька, очень приятно, что и вы здесь. Баронессе - мое почтение. Ну и, разумеется, достославному хозяину.
- Между прочим, Владлен Серапионыч, именно достославного хозяина мы собирались оплакивать, обнаружив покойника, - заметила баронесса фон Ачкасофф.
- Ах да, фрак, ну и все такое, - пробормотал доктор, ловко переворачивая убитого на спину. - Доиграетесь вы, батенька, однажды с вашими веселыми похоронами...
- Это он! - вскрикнула Надя. - Свинтусов!
- Какой свинтус? - не расслышал Серапионыч. - Свинтусы - это по части Семена Борисыча.
- Да нет, журналист Ник Свинтусов, - пояснила Чаликова.
- A-а. Ну что ж, мертвые журналисты - это уже по моей части, - доктор перевернул труп на прежнее место. - Думаю, переносить его в дом не стоит, пускай полежит до приезда милиции. Место тихое, уютное...
- Вот с милицией возникла проблема, - озабоченно произнес Белогорский. Супруга пыталась позвонить, да опять что-то со связью.
- У нас телефон еще с совхозных времен остался, - пояснил Покровский. Удивляюсь, как он при нашей разрухе иногда еще и работает. Ну что поделаешь, утром позвоним из Заболотья. Был бы мобильный...
- А ведь мобильный телефон был у него, - осенило Надю. - Ну, у Ника Свинтусова. - И с этими словами она безошибочно извлекла у покойника из кармана мобильник. - Посветите, пожалуйста.
В неверном свете фонарика Надя набрала "ноль-два":
- Милиция? Тут вас беспокоят из Покровских Ворот... Они спрашивают, где это, - обернулась Чаликова к Ивану Покровскому.
- Вблизи Заболотья, десять верст по Северному тракту, - поспешно пояснил тот.
- Десятый километр Прилаптийского шоссе, около Заболотья, - сказала Надежда в трубку. - У нас тут убийство. Погибший - журналист Ник Свинтусов... Да-да, из огнестрельного оружия... Преступник скрылся. Хорошо, будем ждать... - Надя выключила телефон и положила его на ближайшее надгробие. - Обещали быть с утра и просили ничего не трогать.
- Ну вот и прекрасно, - подытожил Иван Покровский. - То есть, конечно, ничего прекрасного, но, как бы там ни было, давайте, пройдем в дом.
- A как же покойник? - спросила баронесса. - Может быть, я его покараулю?
- A я вам составлю компанию, - предложила Чаликова.
- Это было бы очень любезно с вашей стороны, - кивнул владелец Покровских Ворот. - Я вам принесу горячего чаю и что-нибудь покушать. Идемте, доктор, вам тоже надо согреться.
Оставшись втроем с баронессой и Свинтусовым (если не считать Мешковского и прочих гостей, по-прежнему валявшихся среди могил), Надя поудобнее устроилась на полуразвалившейся каменной скамеечке и спросила:
- Уважаемая госпожа фон Aчкасофф, вы, кажется, самый благоразумный человек из всех, кого я встретила в Покровских Воротах. Скажите мне ради всего святого, что все это значит?!
Баронесса, сидевшая прямо на траве, прислонившись спиной к памятнику, начала повествование:
- Видите ли, Надежда, чтобы понять, что здесь происходит, нужно углубиться в историю на двести лет назад и проследить истоки и генеалогию баронов Покровских. - Похоже, кандидат исторических наук всерьез оседлала своего Буцефала, и в ее речи зажглась неподдельная искра. - Первый барон Покровский, Савва Лукич, появился в здешних краях в самом конце восемнадцатого века, в царствование императора Павла Петровича. Кстати, вон там его склеп, - указала баронесса на приземистое мрачное сооружение неподалеку.
- Довольно странное сочетание, - заметила Чаликова, - Покровский, да еще Савва Лукич - и вдруг барон.
- Да-да, - кивнула госпожа историк. - Барон Дельвиг, барон Корф, барон Врангель, баронесса фон Ачкасофф... Но я докопалась и до этого. Поручик Савва Покровский служил в Гатчинском Его Величества полку, и однажды Павел, увидев его, сказал: "Чего ты на меня уставился, как барон на новые ворота?". "Вероятно, Ваше Величество желали сказать "баран"?" - учтиво переспросил поручик. "Царское слово свято, - заявил император, - отныне будешь бароном". C этими словами Государь пожаловал поручику надел земли в Кислоярском уезде, куда Савва Лукич и отбыл, уйдя в отставку вскоре после кончины Павла Петровича. Здесь он построил эту усадьбу, которую так и назвал - Покровские Ворота. Баран стал символом рода и элементом фамильной геральдики, а выражение "Чего глядишь, как баран на новые ворота?" девизом баронов Покровских.
- Ну и ну! - удивленно выдохнула Надя. - A что же было дальше?