– Я так понимаю, что вы обалдели, – продолжал Тимур, – но я все же позволю себе подвести некоторые итоги. В точке, которую мы с вами только что наметили, сосредоточен источник земного зла. Это, если хотите гнездо дьявола, ну, или, может быть, одно из гнезд. И в этой связи: какие будут соображения?
Когда я взглянул на их лица, то уже тогда понял, что препятствовать бессмысленно, ничего уже сделать нельзя, разве только следовать вместе с ними, и вместе с ними разделить все.
Это во многом были странные люди, не верящие ни в Бога, ни в черта, и одновременно очень тонко чувствующие природу и строго выполняющие абсолютно все заповеди странников, многие из которых домоседу могут показаться нелепыми.
– Я надеюсь, что вы не настолько обалдели, чтобы действительно рвануть прямо сейчас, не переодевая тапочек? – спросил я в надежде, что до лета еще далеко и может как-то поостынет. Это было наивное предположение. Бехли, так называли третьего, уже к марту месяцу имел полный набор топографических карт, раскладок продуктов, расписаний рейсов и прочего, в общем, они были уже готовы в марте месяце. По всему получалось, что это место находилось неподалеку, примерно в двухстах километрах от тех мест, где они уже бывали, пользуясь секретными тропами контрабандистов. Это была ненаселенная и, наверное, очень мрачная долина, неподалеку от перевала Лхо-Ла, что уже на территории Индии примерно в ста пятидесяти километрах на северо-запад от восьмитысячника Чогори.
Мы отправились туда в июне, пройдя едва видимыми тропами две границы. Один раз, уже в Пакистане, нас даже почти засекли, но ветер, к счастью, изменил направление, и собаки нас не учуяли. Мы прошли, потом день отдыхали, испытывая странное чувство, что это уже не Союз, а Индия, родина многих мудрецов и пророков. Так мы шли в общей сложности месяц, питаясь, в основном, подножным кормом и не прикасаясь к НЗ, который изрядно оттягивал плечи.
Настала последняя ночь перед штурмом последнего перевала. Было совсем тихо, но внезапно в наш сон ворвался шум камнепада. Выскочив из палатки, я обнаружил, что камень, величиной с футбольный мяч, остановился в одном сантиметре от того места, где я только что спал. Это, безусловно, было предупреждение, однако мне ничего не оставалось, как сделать вид, будто смысл случившегося прошел мимо меня. После завтрака, когда мы двинулись в путь, я был очень подавлен, поскольку понимал насколько опасно игнорировать знаки, которые посылает Мир. Однако мне повезло, более того, мне повезло так, как только может везти пьяным, сумасшедшим или же просто баловням судьбы. Переходя через очень бурную реку, что протекала вдоль долины, я упал и сильно подвернул ногу. Травма была серьезной, и ни о каком дальнейшем продвижении не могло быть и речи. Тогда пришлось пойти на компромисс. По иронии судьбы они решили, что это им повезло, они подбадривали меня, хлопали по плечам, мол, не расстраивайся и обещали обо всем подробно рассказать. Я же только молился про себя. Что говорить, ведь поделать было уже нельзя ничего даже тогда, когда мы сидели на той самой даче возле камина.
Из трех рюкзаков они оставили два, сложив в один все самое-самое необходимое. Конечно, так было легче, и, стало быть, появился шанс обернуться за два-три дня.
Они ушли вверх по перевалу, почти не оглядываясь, оставив меня с вещами в безопасном месте. Я перевязал ногу и, вырезав костыль из ствола молодого дерева, стал кое-как медленно передвигаться к реке и обратно, потом наловчился и стал уже довольно бойко двигаться по долине, исследуя все ее закутки. Прошло четыре дня, и я уже стал волноваться. В ночь четвертых суток вдруг стал слышен странный рокот, доносившийся со всех сторон, но все же, хотя я и не уверен, в большей степени он доносился с той стороны, куда они ушли. Сначала я подумал, что близится землетрясение, такое когда-то наблюдалось на Кавказе, но мой проводник-сван очень серьезно говорил, что это духи гор что-то не могут между собой поделить: «В это вреэмя лучше сыдэть дома и нэ висовыват нос, а нэ то будэшь и бэз носа и бэз нычего», – так он говорил, и мы день пережидали в его сторожке, где он обычно живет, когда охотится или пасет овец.
По всему выходило, что духи гор заметили ребят, и я стал пытаться привлечь их внимание в мою долину. Ковыляя от куста к кусту, падая и ругаясь, я собирал по веточке хворост и выкладывал его посреди долины в виде мальтийского креста. Спустя часа три мой крест вспыхнул, и я ходил вокруг него, взывая к духам гор и бросая в огонь крупу, изюм и лавровые листья…