– Ага…, – пронеслась у меня в голове несложная мысль.
Наконец, после нескольких попыток моей провожатой угодить в сугроб, мы все-таки пришли к нужному дому. Меня усадили за стол, все было очень вкусно, хоть и немного жирновато. Ни на темы магии, ни астрологии меня, слава богу, завлечь не пытались, за что я был очень благодарен всем присутствующим. Спустя пару часов, вся компания уже изрядно попритерлась друг к другу, и, насколько я помню, даже дошли до состояния, когда начали обсуждать какие-то мировые события. Вдруг хозяйка – дама солидная и представительная – ни с того ни с сего встала над столом и спрашивает, обращаясь ко мне:
– Послушайте, у меня тут есть череп… Вы бы не хотели его забрать? А то все домашние уже на меня сердятся…
Я, признаться, оторопел. Но хозяйка и не ждала моего согласия, она убежала в другую комнату, и затем – действительно, словно священный Грааль, внесла в комнату череп без нижней челюсти. Знаете, я ведь тоже не носорог, какой-нибудь, и, надо сказать, что от удивления я потерял дар речи. Но хозяйка, видимо, так загорелась идеей отдать мне этот череп, что ее моя оторопь явно не заставила ее остановиться ни не мгновение. Она вообще не заметила во мне никаких перемен. Напротив! Она была весьма энергична, она тотчас нашла какой-то полиэтиленовый пакет, сунула туда анатомический препарат, а затем, предложила засунуть его в мой рюкзак, что тотчас же сама и проделала, опять же не ожидая от меня никакого согласия.
Вечер, наконец-то закончился, я поблагодарил за все, и за череп в особенности, и затем провез его в трамвае через весь город в простом полиэтиленовом пакете, а после я так же вез его и в поезде, и таким образом, привез домой… Надо сказать, что Руте было легче поверить в то, что где-то в Харькове я совершил человеческое жертвоприношение, а затем привез череп так сказать, в ее честь. Ну, как это водится у аборигенов Полинезии. Поверить в то, что мы сами создали некую альтернативную реальность, вероятность реализации которой вряд ли была больше, вероятности попадания метеорита в каминную трубу Лувра, она никак внутри себя не соглашалась. Но деваться было некуда – череп был вполне осязаем, и никуда не делся на другой день. Экзамен мы успешно сдали, и, затем были и другие экзамены….
Но, спустя какое-то время, что-то расстроилось в нашем союзе. Сначала мы перестали вместе Видеть, а потом все просто закончилось. Магу нельзя жить без веры. Более того: безверие – смерть мага. Поначалу, видимо, мир отпускает начинающему некий «кредит», но если он не в силах поверить даже в то, что сам делает, то сила его постепенно иссякает, и тогда он или она остается просто один на один с дефицитом, очередями, квартирным вопросом, враньем политиков и чиновников… В общем, со всем тем, что и наполняет жизнь нормального человека, твердо стоящего обеими ногами на этой земле.
Омата
Плотный, словно обезжиренное молоко, туман стоял уже несколько дней. И за всей этой завесой где-то глубоко в лесу что-то клокотало, кто-то, казалось, ворочался, недовольно порыкивая. Откуда-то слева раздались леденящие душу вскрики и всхлипывания. Видимо, это проснулась белая куропатка. Слышалось, как кто-то-то пробежал совсем близко от кромки леса, хрустя валежником, и уносясь, куда подальше от запаха ружейной смазки, исходящего от всей нашей компании…
Мы пробирались почти на ощупь в темноте около часа, стараясь идти как можно тише: в тумане звуки разлетаются очень далеко. Брайан остановился и махнул рукой: стой, заряжай. Стараясь не лязгать затвором, я загнал три патрона и поставив ружье на предохранитель, повесил затем его на шею, параллельно земле. Брайан сделал горизонтальное движение рукой, похожее на магический пасс и мы двинулись, тихо и не спеша, каждый уже в свою сторону. Мы шли очень медленно не издавая звуков, словно призраки, практически неразличимые в ночи, хотя оранжевый цвет шапок уже понемногу стал различаться на коротком расстоянии.