– Оставшимся маслом почисти коробку, – посоветовала я. – Но не очень увлекайся, тебе еще нужно подготовиться.
Ворчанием она дала понять, что услышала меня, но ответить не удосужилась – слишком погружена была в свое занятие: отскабливала внутренность своей новой коробки для сокровищ, смазывала петли машинным маслом, залезала тряпочкой в уголки, где скопилась грязь.
Моя тень падала на скамейку из кедра. Приятно было побыть на улице, подышать воздухом, пропитанным ароматом цветов. Я была счастлива увидеть Бронвен настолько поглощенной делом, любовалась ее кожей цвета сливок, без веснушек, пепельными волосами почти до талии. Минуту я восхищалась ее красотой… и тем, насколько еще красивее станет моя дочь вскоре.
Она подняла на меня сердитый взгляд.
– Что?
– Тебе нужно пойти переодеться.
– Я знаю.
– Я погладила форму, она висит с обратной стороны твоей двери.
– Ты мне уже десять раз сказала.
Я немного прошла по дорожке, потом оглянулась:
– Не забудь съесть тост.
Бронвен сощурилась, потом, тряхнув головой и вздохнув, снова вернулась к коробке из-под печенья.
– Мам, хватит волноваться. Это мой первый день в школе, а не твой.
Начальная школа Мэгпай-Крика – кучка потемневших от времени зданий, спрятанных за стеной из тенистых перечных деревьев, – находилась на холмистой северной стороне городка. По одну сторону от них был заасфальтированный двор, обнесенный высоким проволочным забором, по другую – травянистое игровое поле с рядами скамеек по бокам.
Бронвен легко влилась в свой новый класс. По виду она нисколько не нервничала – терпеливо улыбалась, пока учительница представляла ее, грациозно села на свое место, едва глядя на меня, остановившуюся в дверях класса, чтобы помахать на прощание.
Выйдя из здания школы, я поспешила в сторону главной улицы по дорожке, покрытой пятнами солнца. Пока я шла, оно согревало мое лицо и руки, помогая ослабить тревогу, которую я всегда чувствовала, расставаясь с Бронвен. Оказавшись на главной улице, я направилась к пекарне. В моей маленькой вселенной было только одно известное средство от тревоги, вызванной разлукой, – пирожное. После долгих размышлений я остановилась на куске шоколадного торта и пироге с пеканом, к которым добавила бисквитное пирожное с шоколадной глазурью, орехами и джемом для Бронвен – в качестве награды за первый день занятий. Сжимая бумажные пакеты, я заторопилась назад по главной улице к «Селике». На полпути кто-то окликнул меня по имени.
Первое, на что я обратила внимание, были волосы, – оттененное бронзой золото в утреннем солнечном свете. Кори Уэйнгартен широким шагом выходила со школьного двора, ее широкое лицо было обожжено солнцем. Мы улыбнулись друг другу, потом завязали разговор, как две старые подруги.
– Я так и думала, что, наверное, увижу вас утром, Одри. Бронвен нормально начала?
– Отлично. Что вы здесь делаете?
– Привезла дочь моего брата, Джейд. Она жила у меня, пока ее отец находился в Таунсвилле. Дэнни вернулся сегодня утром, но тут же уехал по срочному вызову. Он наш местный ветеринар, занимается всем – от отела коров до спасения котят. У него бывают разъезды в связи с работой – семинары, всякое такое, – поэтому подключаемся мы с мамой – приглядываем за Джейд. Она замечательный ребенок, но немного капризничает, когда отец уезжает. С тех пор как ее мать погибла несколько лет назад, у нее случаются перепады настроения.
– Бедняжка, это так понятно.
– Она вообще-то жизнерадостная. Сейчас дети гораздо более уравновешенные.
– Бронвен такая же.
Карие глаза Кори оценивающе глянули на меня.
– Как вы справились после ухода Тони? У вас была совместная опека?
– Когда Тони женился, мы об этом говорили, но он всегда был занят, подготавливая выставки или уезжая за границу. В конце концов показалось проще, чтобы Бронвен жила со мной.
На ветку над нами села ворона-флейтист и завела свои трели; ее красивая булькающая гортанная песня наполнила воздух.
– Семья вам много помогала?
Я покачала головой:
– Отец умер, когда я была маленькой, его сбила машина. Я его не помню. Моя мать смотреть за мной не могла, поэтому я жила с тетей Мораг.
– Почему ваша мать не могла за вами смотреть?
Возникла неловкая пауза. Инстинктивно мне захотелось солгать. Выдумать историю, которая выставила бы меня в более выгодном свете. Но что-то в Кори подтолкнуло меня разоткровенничаться. Ее интерес казался искренним, а карие глаза светились добротой и умом. И все же дело было не только в этом. Каким бы безумием это ни звучало, я чувствовала контакт с ней – словно нас связывала долгая история, а не всего лишь недавнее знакомство.