– А подешевле ничего нет?
– Это самая дешевая, мама. Разве только втиснуться в однокомнатную.
Я потерла глаза, живо представляя, как отложенные мной деньги стремительно засасывает воронка чужой ипотеки.
– Может, в завтрашней газете что-то будет.
– Завтра воскресенье. – Скользя пальцем по странице, Бронвен со знанием дела продолжала просматривать объявления. – По воскресеньям про недвижимость они не печатают.
Я воззрилась на нее, удивляясь, откуда одиннадцатилетнему ребенку известны такие вещи. Удивляясь, как ей удается сохранять такое спокойствие, когда у меня немилосердно сосет под ложечкой. Я взглянула на часы над холодильником. Предстояло еще полдня пытки. Затылок у меня просто одеревенел. Я повела плечами, чтобы ослабить напряжение, затем попыталась сосредоточиться на пальце дочери, прокладывавшем путь по лабиринту списка потенциального нового жилья.
Палец резко остановился. Бронвен внимательно на меня посмотрела:
– Ты без конца смотришь на часы. Мы куда-то едем?
– Адвокат твоего отца хочет увидеться со мной сегодня днем. Это не займет много времени. Я заброшу тебя на нетбол и очень скоро вернусь, чтобы забрать.
Глаза Бронвен расширились.
– Он что-то нам оставил?
Я пожала плечами, не желая возбуждать в ней надежды.
– Кэрол могла передумать насчет двадцати восьми дней. Она может пожелать, чтобы мы раньше освободили дом.
– Поедем вместе.
Я колебалась. Воскресенья, занятые некогда встречами с отцом, Бронвен проводила теперь в своей комнате – внимательно рассматривая их общие фотографии, перебирая памятные вещицы, отказываясь есть почти до вечера, когда покидала свое укрытие с красными глазами. Серьезная, как жрица. «Она оплакивала отца задолго до его смерти», – осознала я.
– Пожалуйста, мам. – Она умоляюще посмотрела на меня голубыми, как весенняя вода, глазами.
– Это будет скучно.
– Пожалуйста.
Я вздохнула. Кэрол намекнула, что Бронвен будет хорошо обеспечена. Что бы там Тони ей ни оставил, это не возместит ущерб, который он нанес, устранившись из ее жизни. Но может послужить желанным утешением. Я молилась, чтобы он оставил ей что-то удивительное, чтобы Бронвен поняла – он действительно ее любил.
– Хорошо, – согласилась я. – Только не сильно обольщайся.
– Мэгпай-Крик?
Сердце у меня ёкнуло. Там умер Тони, и, внезапно охваченная дурным предчувствием, я поняла, что этот городок, видимо, значил для него больше, чем случайное место назначения. Я вспомнила статью в «Курьер-мейл» о найденных в запруде человеческих останках и спросила себя, не слишком ли поспешно отбросила связь между этими фактами.
Я прочистила горло.
– Это в Квинсленде, да?
Сидевшая за громадным дубовым столом Марго тепло улыбнулась.
– Примерно час на юго-запад от Брисбена. Очень красивые места, мне говорили. В основном сельскохозяйственные земли, но есть и живописные вулканические горы, которые вызывают большой интерес у туристов. Городок маленький, но в нем есть процветающее художественное сообщество и несколько отмеченных наградами кафе, а также обычные блага цивилизации.
Бронвен сидела на кожаном стуле рядом со мной, подавшись вперед, пристально глядя на лицо адвоката. Девочка выглядела старше своих одиннадцати лет: может, из-за темно-синего платья и нарядных черных сандалий, надетых по ее настоянию. Она, возможно, повеселела от новости об отцовском наследстве. Значительный трастовый фонд, доступ к которому она получит, когда ей исполнится двадцать один год, и огромная, выдержанная в нежных тонах акварель, изображающая малиновку, которой она давно восхищалась.
Но самое поразительное Тони оставил мне.
– Дом, – восхитилась я, неловко поерзав на стуле. Я не могла не гадать, нет ли здесь подвоха. – А как же жена Тони?
Марго кивнула:
– Кэрол удовлетворена решением Тони; она проинформировала нас, что не станет опротестовывать завещание. Итак… Тони оставил ключи на хранении в нашем офисе. Процесс официального утверждения завещания должен занять около месяца, после чего ключи и все документы будут переданы вам. А пока вы, возможно, захотите узнать немного больше об этом владении?
– Конечно.
Марго открыла папку.
– Изначально Торнвуд принадлежал деду Тони, но, полагаю, вы это уже знаете?
Я покачала головой:
– Впервые об этом слышу.
– Что ж, у вас есть все возможности сполна им насладиться, – проговорила она, достала большую цветную фотографию и положила ее перед нами на стол. – Это усадьба. Роскошная, правда? Ее построили в тридцать шестом году, классический дом старого Квинсленда, с четырьмя спальнями. Он полностью меблирован. Насколько я понимаю, Тони решил ничего не менять в поместье по личным причинам. Там есть огород, сад, доступ к ручью… На окружающих поместье холмах сохранился маленький домик, который, видимо, был настоящей хижиной первых поселенцев, построенной, по всей вероятности, в конце девятнадцатого века.