Хозяин вышел им навстречу — спокойный, уверенный, с обветренным лицом и открытым взглядом. Семейство его прибыло на этот рубеж двадцать лет назад.
— Все время стояла засуха, — вспоминал он. — Мы пробурили скважину 1300 футов глубиной. И выиграли сражение за воду. В нашем деле немало риска — засухи, пожары, наводнения, рынок…
— У нас привычное дело — вода в доме во время наводнения, песок в комнатах — в засуху, — добавила его супруга.
Хозяин и гости сидели за столом, пока жена готовила обед из баранины.
— Если нам удастся дождаться четырех дюймов дождя зимой, то дела пойдут хорошо. С 1960 по 1967 годы здесь почти не было дождей, потом, в 1974 году, выпало 42 дюйма осадков, и везде пошли наводнения. Только через три месяца мы смогли выехать на грузовике, и только через семь — доставить продовольствие.
— А в этом году одолели пожары, в начале в ноябре, потом в феврале. Один большой пожар начался от молнии, от Ворот Тьюн до Куперс-крика все было выжжено.
Чтобы противостоять таким натискам природы, требуется значительное пространство для маневра. В целом Эпсилон контролирует площадь в 650 квадратных миль песчаной, нередко каменистой пустыни. Здесь выпасают 4 тысячи овец и пробурено шесть скважин глубиной 900 футов до теплых артезианских вод — на случай засухи. Все фермы в этом краю хотят попасть на рынок Аделаиды в зимние месяцы, когда цены вполне приемлемы и холод на юге не дает скоту нагуливать вес. Если повезет с погодой, то все сложится удачно. Но когда не выпадает ни единой капли дождя и оказывается мало кормов, приходится продавать овец весной и терпеть убытки.
Для подсчета поголовья и присмотра за ним нанимают ковбоев или «коугерл». За светлое время суток они проезжают на лошадях 40–50 миль. Некоторые скотоводы используют дорожные велосипеды, а в крупных хозяйствах для этих целей имеются даже самолеты.
Машина с путешественниками пробилась через красные дюны, и тут перед ними открылась огромная низменность, с пустынным ландшафтом, казалось бы, существовавшим со времён сотворения мира; но далеко на горизонте зелень, растворявшаяся в дымке, говорила о присутствии воды — это был оазис Куперс-крик, казавшийся миражом в этих песках.
То, что обозначается термином «крик», естественный феномен, можно даже сказать, чудо природы, бьющееся сердце и ритмично работающие легкие пустынных ландшафтов Австралии. Куперс-крик, пересыхающий в засушливые сезоны, пульсирует, как сама человеческая жизнь, постоянно обновляясь и возрождаясь.
Преодолев Большой Водораздельный хребет Восточного Квинсленда, Куперс плавно катит свои воды на протяжении восьмисот миль. Пробиваясь через холмы и овраги на запад и на юг, реки Барко и Томсон, наконец, сливаются и дают рождение Куперс-крику. А во время наводнений этот скромный поток разливается миль на тридцать.
Спокойно, но упорно стремятся воды на запад, к обжигающим пескам и скалам внутренних районов континента. Их путь отмечен разветвленными рукавами, заводями и лагунами, озерами и болотами. Песчаное ложе этих пересыхающих речек сильно углублено и лежит в тени роскошных каучуковых и эвкалиптовых деревьев.
Через десяток лет после изнурительного похода Берка в эти срединные массивы пустынного континента устремилось беспокойное племя ковбоев-пионеров. Безжалостное соперничество за пастбища заставляло искать свободные земли даже к этих Богом забытых краях. Около 1870 года молодой Джон Конрик провел овечье стадо от Виктории до Куперса и основал на восьмистах квадратных милях хозяйство Напа Мери. На запад от него расположилось другое хозяйство, Иннаминка, охватившее 13 тысяч квадратных миль. И примерно тогда же на берегу Куперс-крика появился небольшой городок. Но уже в наше время, лет двадцать тому назад, он начал приходить в запустение.
Теперь же это крошечное поселение переживает второе рождение. Прошли времена, когда здесь исправно работал госпиталь, функционировал полицейский участок и процветал известный бар со своей не менее знаменитой на всю округу горой пустых пивных бутылок. Теперь же у дороги появился новый четырехкомнатный отель, обрамленный кустами, с пивным баром и магазином. Невдалеке по холму пролегла взлетно-посадочная полоса. Ныне старое пристанище скотоводов живет второй жизнью, теперь уже как туристский центр.
11 ноября отряд Берка вышел к речке Уилсон, одному из рукавов Куперс-крика и встретил бесчисленные стаи птиц на деревьях, склонивших свои ветви над тихими глубокими водами. На первой стоянке на людей напали полчища крыс, и им пришлось разбить новый лагерь ниже по течению, под номером 65, ставший впоследствии самым примечательным пунктом на всем маршруте. Это было живописное место близ речного ущелья.
После тщетных попыток пробиться на север, когда сбежали три верблюда, а Уилсу и Макдоноу пришлось в течение 48 часов совершать пеший марш-бросок, Берк вновь решил разделить свой отряд и вместе с Уилсом, Кингом и Греем в быстром темпе проскочить полконтинента. Он назначил Уильяма Брейха начальником над остающейся небольшой группой людей, дав им указание соорудить убежище на случай нападения туземцев и ждать его возвращения. Но когда могла произойти эта встреча, никто не знал… Вспоминая свой последний разговор с Берком, Брейх признавался, что будто бы ему было приказано ждать три месяца, если раньше не кончатся продукты, и после этого возвращаться к Дарлингу. Берк был уверен, что Райт будет в этом же месте уже через несколько дней с остатками экспедиции…
Вчетвером — к океану
16 декабря, на рассвете группа Берка тронулась в путь. Можно себе представить, как они с Уилсом шли впереди, сверяя путь по компасу, а за ними двигались Грей с лошадью и Кинг с шестью верблюдами. Брейх в течение целого дня провожал их, следуя рядом, а трое его людей — Паттон, Макдоноу и сипай Дост Магонет — в лагере начали строить деревянный форт.
Вскоре путешественники встретили большую группу темнокожих туземцев, «настойчиво уговаривает нас пройти к ним на стоянку и потанцевать; ничего, кроме угрозы пристрелить их, не действовало»…
В начале следовали на запад вдоль течения Куперс-крика, потом повернули на северо-запад по направлению к каменистой пустыни Стюарт.
Но до сих пор все еще складывалось еще более или менее удачно. Когда Берк со своими людьми проходил озеро Кунги, его глиняная плоская впадина, напоминающая сковороду, оказалась заполненной дождевой водой. Здесь же им повстречалось множество аборигенов, одаривших их рыбой. Рождество отмечалось у «восхитительного водоема». За четыре последующих дня, они прошли этот страшный район, вышли к речке Дайамантина (Алмазная) и двинулись вдоль ее берегов на север.
В наше время дорога в этих краях пролегает через песчаные дюны, такие же величественные и выразительные, как на рождественских открытках. Но одно дело — лицезреть их из окон машины, и совершенно другое — преодолевать пешком. Но в конце концов попадаешь на огромную, даже по австралийским меркам, равнину. Лишь миражи на горизонте в виде голубых сполохов разнообразят скучный ландшафт. В центре этого края расположено Кордило-Даун, одно из наиболее удаленных от обжитых мест поселений.
Американские последователи известных путешественников прошлого века получили разрешение стать лагерем за водоемом на территории фермы. Тысячи птиц повисли на деревьях, как конфетти, издавая громогласные звуки. Ночью на восточном горизонте выплыла массивная белая луна, излучая такой яркий свет, что, казалось, вот-вот появятся горы. Но из таинственной глубины пустыни показалась лишь стая пеликанов, бело-голубых при такой театральной иллюминации.
Вполне возможно, что такую же картину наблюдал и Берк, окончательно пройдя каменистую пустыню и выйдя к этому «чудесному ручью» — Дайамантине. Проследовав еще дальше на север, он стал лагерем у места, где ныне расположен Бердсвиль. Сейчас здесь глушь. Постройки можно пересчитать по пальцам, а население, как сказал один из жителей, составляет «сто живых существ, включая собак». Место получило свое название от обилия птиц, которые появляются здесь, когда проливные дожди превращают всю округу в одно сплошное озеро. Наводнения стали для жителей привычным, хотя и доставляющим немало хлопот, явлением природы…